Я не помню, как мы с Патриком оказались рядом с шофером. В лобовое стекло, запотевшее значительно меньше, чем все остальные, «медуза» была видна отчетливо. Она проплыла над самыми деревьями совсем недалеко от нас, потом замедлила движение, сделалась более яркой и скорее синей, чем сиреневой, – и вдруг пропала, оставив после себя только след на сетчатке глаз. Я закрыл глаза, чтобы этот след проявился и запомнился. Так… в центре что-то вроде иглы или веретена, сверху веретена подвижный купол зонта с длинной бахромой по краям, а снизу – этакий опрокинутый полураскрывшийся одуванчик…
И тут фары загорелись – сразу ярко, так что окружающий туман вспыхнул, и больше не стало видно ничего; и приборный щиток осветился.
Водитель повернул ключ, мотор с полоборота зафыркал.
– Что это было? – спросила Патрик.
– А, – махнул рукой водитель. – У пиндосов в Норвегии какой-то особый локатор стоит. Как они его включат, так у нас тут всякое летание начинается. Сейчас хоть на малых газах гоняют его, а лет двадцать назад чуть весь Петрозаводск не спалили…
– Коля, не забивай детям голову этой гнилой ботвой, – сказал сзади Ладислав. – Никакой связи с локатором, сто раз проверяли. Это, ребята, здешние феномены, которые падкая на сенсации желтая пресса окрестила НЛО – будто название само по себе что-то объясняет. Случаются они часто, исследованиям не поддаются, познавательного интереса не имеют. Так что можно и дальше спать спокойно. Если будет что-то серьезное – я вас разбужу.
Мы с Патрик переглянулись и пошли обратно – греться. Сели поудобнее, закутались спальником… и уснули мгновенно как выключенные. Ладислав, кстати, рассказал после, что на «медуз» многие так реагируют, особенно при первых встречах. Потом привыкают.
В Калевале мы должны были просто отдохнуть и двинуться дальше, на северо-запад, но пришлось на сутки задержаться: оказывается, эмчеэсники, тренируясь, развалили нужный нам мостик и теперь сами его умело восстанавливали. Рудольфыч, который за долгие практики напрактиковался так, что мог стать почетным председателем Общества детей лейтенанта Шмидта, быстренько договорился с администрацией, и нам разрешили переночевать в школе. Там мы свалили вещи и пошли подкреплять здоровье в придорожную столовку нехитрой местной пищей. И некие мажоры, с городским снобизмом отказавшие столовке в доверии ввиду завалявшихся домашних бутербродов, остались в солидном проигрыше.
Пища оказалась простой, но отменной. Столовка – идеально чистой. Порции подавляли.
