Подчеркнуто повернувшись спиной к Петрову, наполовину утонувшему в окне Люсиной каюты, зашлепал по палубе шваброй с пучком веревок на конце матрос в синей робе, подтирая лужи, расставляя ворчливо по местам столы, стулья и урны. Люся радостно ойкнула с притворным испугом, отпрянула от Петрова, успев неуловимым движением погладить его по небритой еще щеке, и исчезла.
Петров позорно сбежал наверх, на свою, шлюпочную, палубу. Он постоял несколько минут у борта, переживая, потом спохватился, сбежал вниз и воровато подобрал со столика, стоящего рядом с окном Люси, забытую там камеру. Молодой матрос хрипловатым голосом вежливо пожелал Андрею доброго утра и, сдерживая улыбку, энергично задвигал шваброй.
Приняв душ, побрившись и заварив себе кофе, Петров быстро ответил на письма, захлопнул ноутбук и побежал на завтрак с полной готовностью съесть целого быка, только бы дали.
* * *
— Дашка, дур-р-ра, отдай одеяло!
— Сама дура, это моя постель, между прочим!
— Ну и хватит дрыхнуть, я есть хочу!
— Дрыхнуть? Да ты всю ночь лягалась как лошадь, я, наверное, и часа не проспала.
— Ты не спала? Ты храпела всю ночь у меня под ухом как рота морских кавалеристов! Кто тебя замуж возьмет — наутро выгонит!
— А у тебя ноги холодные, за это по английским законам развод полагается!
— А у тебя ноги — короткие! — Глаша отвесила подруге увесистый шлепок по аккуратной попке в белых трусиках и ловко соскочила с постели.
— Что-о-о?!!! У меня ноги короткие?! — Дарья откинула одеяло раздора и без малейшего усилия взметнула к потолку каюты длинные-предлинные, стройные-престройные и, конечно, очень красивые ноги, подстригла ими, как ножницами, воздух, сама радуясь гладкости с какой скользили они. Белые грудки встрепенулись и замерли, загорелый животик втянулся в позвоночник, длинная, плавных обводов рука с красивыми мускулами напряглась и как бы безвольно упала, свесилась с кровати.
Глафира, успевшая стянуть с себя трусики и подхватить новое банное полотенце, чтобы первой закрыться в крохотном душе, с завистью посмотрела на модельных стандартов подругу:
— Красавица ты, Дашка. — начала она фразу.
— Ну ладно, подруга, ты у нас сама как персик, — растаяла Дарья, — ревниво оглядывая маленькую, но очень по-женски складную, даже подруг иногда волнующую, Глафиру.
— …ума бы тебе еще хоть немножко, — с подчеркнутым сожалением закончила предложение Глаша и с визгом захлопнула за собой дверь ванной, в которую тут же глухо ударился метко брошенный шлепанец.
