крайнем случае...
АННА ПЕТРОВНА. (Смотрит на пульт). Радиационная обстановка в восьмом боксе повышена незначительно. В пределах наших медицинских норм. (Вере) и, пожалуйста, без эмоций - я же просила вас...
Входит Птицына.
ПТИЦЫНА. Но почему же без эмоций? Улыбайтесь, дочки... Плачьте, но улыбайтесь.
СЕРГЕЕВ. Наконец-то. Ну, как там?
ПТИЦЫНА. Наших около пятидесяти. Я взяла самых тяжелых и прокурора.
АННА ПЕТРОВНА. А его-то зачем?
ПТИЦЫНА. Попросился. Ему сейчас больше всех надо...
Входит Прокурор.
ПРОКУРОР. У меня простое, но очень важное дело. Нужны объяснительные записки. От каждого, кто может писать. Как, где был, что делал. Особенно в первые минуты аварии.
СЕРГЕЕВ. Я распоряжусь.
ПРОКУРОР. И поподробнее, пожалуйста. Ведь с каждым не смогу переговорить.
СЕРГЕЕВ. Сделаем.
ПРОКУРОР. Я завтра зайду. Тороплюсь. Мне еще в двух клиниках надо побывать.
СЕРГЕЕВ. До завтра. Все сделаем.
БЕССМЕРТНЫЙ (выглядывает). Вы считаете, что диверсия?
ПРОКУРОР. Все возможно... До свидания. (Уходит).
БЕССМЕРТНЫЙ. Лидия Степановна, я приветствую вас.
ПТИЦЫНА. Рада видеть тебя, малыш, в добром здравии. Ты уж прости меня, старуху, три дня не могла к тебе заглянуть, а потом вот улететь пришлось... Беда-то сам видишь, какая стряслась... Большая беда.
БЕССМЕРТНЫЙ. Я не в обиде. Чуть освободитесь, заглядывайте, буду ждать. Переговорить надо... А тяжелых-то многовато...
ПТИЦЫНА. Большая беда, большая. Такой и не видывала. А ведь с самого начала. С Курчатовым еще, с Щелкиным... Со всеми. Не верится даже, что такая беда... Идут сынки...
Входят Велосипедист, тетя Клава, Пожарный,
Дозиметрист, Оператор, Физик. Оглядываются.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Сюда, что ли? Ишь ты, душевых понастроили... А кормежка-то ничего будет?
ПТИЦЫНА. Кормежка, сынок, хорошая. А пока по нумерам расселяйтесь. В те, что свободны.
ВЕЛОСИПЕДИСТ. Хотель... лучше "Хилтона".
СЕРГЕЕВ. Эрудицию свою потом продемонстрируете, а сейчас переодеваться!
Пациенты расходятся по боксам.
ПТИЦЫНА. И всем успокаивающее. Пусть поспят немного. И поаккуратнее, дочки, помягче и поласковей - им еще боли-то хватит...
Вера, Надежда и Любовь вместе с Анной Петровной переходят из
бокса в бокс. Сотрудники института выносят мешки с одеждой.
Птицына устало опускается в кресло.
СЕРГЕЕВ. Лидия Степановна, вы уж меня извините. В вашем возрасте и такие перелеты, нагрузки, но распоряжение пришло сверху - обязательно вас просили...
ПТИЦЫНА. И правильно просили!.. Медиков-то много туда понаехало, а растерялись. Сами пооблучались... Опыта нет, а головы горячие. Ну и, конечно, с классификацией запутались. Да и не мудрено! Попадались такие, что и меня запутали: мол, тошнота, головокружение, слабость... Ну, хоть в гроб клади, а на самом деле - пустяк. От мнительности все. А те, которых отобрала, в общем-то не жаловались, тихо себя вели... Двое погибли сразу.
