Поттинг с трудом поднялся на ноги.
— Я готов ехать куда угодно, только бы избавиться от этой каторги, как говаривала моя старая тетушка, — ответил он. — Ну как, Рой, хорошо провел Рождество?
— Ответ короткий: я провел его дома.
— У тебя хотя бы есть дом, — угрюмо буркнул Поттинг.
— А что?
— Я живу в комнатушке на двоих. Она меня вышвырнула, понял? Ничего смешного, когда желаешь детям счастливого Рождества по телефону-автомату в коридоре. И лопаешь перед телевизором готовый обед в коробке из супермаркета.
— Мне очень жаль, — ответил Грейс. Ему правда было жаль.
— Знаешь, Рой, что общего между бабой и ураганом?
Грейс покачал головой.
— Когда они на тебя нападают, они влажные и дикие. Когда уходят, то забирают твой дом и машину.
Грейс принужденно улыбнулся, чтобы не огорчать коллегу.
— Тебе-то хорошо, ты счастлив в браке. Желаю удачи! Только берегись, — продолжал Поттинг. — Берегись того дня, когда они начинают смотреть налево. Поверь мне, я ведь уже второй раз развожусь, чтоб им всем пусто было! Надо было с первого раза запомнить. Бабы считают полицейских чертовски сексуальными, пока не выходят за них замуж. Потом-то они понимают, что мы не те, за кого они нас принимали. Тебе повезло, если твоя считает по-другому.
Грейс кивнул, но ничего не сказал. Слова Поттинга были неприятно близки к истине. Он никогда не интересовался оперой. Но недавно Сэнди потащила его на спектакль любительского оперного кружка, на комическую оперу Гилберта и Салливана «Пираты Пензанса». Когда исполняли «Доля полицейского — не сахар», Сэнди то и дело тыкала его в бок.
Потом она, словно поддразнивая, спросила, согласен ли он с этими словами.
Рой ответил: нет, все не так. Он очень доволен своей долей.
Позже, в постели, Сэнди прошептала: наверное, в песенке нужно поменять слова. Лучше уж петь: «Доля жены полицейского — не сахар».
