— А на первой странице что? — спрашивает Роланд.
Я переворачиваю пару листов, он пробегает глазами по строчкам статьи о жене какого-то фермера, родившей рыбу, и восклицает:
— Чтоб мне провалиться!
— Гм… М-да…
Роланд выглядывает из окна, осматривает посетителей кабака и делает глоток пива.
— Чем планируешь заняться? — спрашиваю я.
— Служба пробации заставила меня пройти чертов курс «расширь свои возможности получения достойной работы» при колледже.
— А-а…
— Представь себе.
— И как тебе этот курс?
— Чушь собачья.
Я удивился бы, если бы Роланд сказал что-нибудь вроде «мне курс нравится, и девочки там обалденные», но ничего подобного я и не услышал.
Он смотрит на меня, медленно кивает и еще раз говорит:
— Хрень собачья.
Проходит еще немного времени.
— Сыграем партию в пул? — предлагает наконец Роланд. Я соглашаюсь, прикидывая, что в противном случае буду вынужден вынести еще полчаса подобной пытки.
— Давно ты вернулся? — еще раз спрашиваю я, складывая треугольником шары.
— В среду. Ага, в среду. Утром выпустили.
— Да? Классный для тебя был денек, верно?
— Угу.
— М-да, — бормочу я, разбивая треугольник.
Не понимаю, что происходит. Вот если бы вместо Роланда сюда пришел Олли, то с ним мы наверняка о многом поболтали бы, посмеялись, несмотря на то, что я намеревался прочитать газету. С Роландом все по-другому. Я чувствую какое-то напряжение, потому что долго с ним не общался, но сознаю, что должен порасспрашивать его о приключениях в тюрьме, сделать вид, будто рад его возвращению.
Но все это я уже проделывал, когда он вернулся в прошлый, и в позапрошлый, и в позапозапрошлый раз. Не думаю, что его нынешний рассказ был бы отличен от предыдущих, и, признаюсь, даже самый первый из них не особенно меня заинтересовал.
А если говорить начистоту, все дело в том, что мне до судьбы Роланда нет дела. Никакого. Абсолютно никакого.
Не сказал бы, что я нахожу его занудой или идиотом, он довольно нормальный парень. Просто я не могу заставить себя относиться к нему иначе, вот и все. Я рад, что его выпустили, что он вернулся в наш город, серьезно, искренне рад. Просто мне кажется, что если бы, допустим, сейчас кто-нибудь толкнул его, и кий проткнул бы ему сердце, я вряд ли сильно расстроился бы. По большому счету мне на Роланда наплевать. Ему на меня — скорее всего тоже.
Понимаете, весь фокус в том, что мы имели несчастье учиться в одной и той же школе, в одном классе и с самого детства, оказываясь один на один, общаемся именно таким образом. Так было, есть и будет всегда.
