- Хорошо, директор, действуй, - сказал первый секретарь, - свою ответственность ты знаешь. А партбилетом дорожи. Мне не хотелось бы, чтобы он оказался на этом столе...
- Мы не заблудились? - водитель вопросительно посмотрел на Тимофеева.
- Нет, еще километров пятнадцать. Аэродром должен быть где-то здесь, неподалеку. Сам понимаешь, на карте он не обозначен, - ответил Тимофеев.
Послышался звук вертолета. Вскоре и он появился над проселочной дорогой, по которой пробирался "уазик" дозиметрического контроля. Вертолет ушел влево.
- Нам туда, - махнул Тимофеев, - видишь, не ошибся, хотя всего один раз был на этом аэродроме. Во время учебных сборов летали. Там базируется самолет гидромета, и если повезет... - он не закончил фразу, потому что над лесом появился еще один вертолет.
Уже три часа "уазик" пробирался по лесным дорогам соседней области. Изредка останавливались, Тимофеев проводил дозиметрические замеры, потом связывался по радио со станцией. Сообщал координаты места, передавал данные. Его сводки состояли из колонок цифр, в которых мог разобраться лишь сведущий человек.
Каждый раз водитель спрашивал:
- Ну как?
Тимофеев отвечал односложно:
- Без изменений.
Что именно в виду имел начальник дозиметрической службы станции, водитель не понимал; Тимофеев ("Тема", как звали его все на АЭС) слыл человеком замкнутым, неразговорчивым, и об этом знали все, в том числе и водитель, который на этот рейс попал в общем-то случайно, - он работал на "персоналках", но в минувшую ночь пошел на дежурство; таким образом шоферы "персоналок" подрабатывали. Все-таки и "ночные" платили, и "воскресные", так что за одну ночь набегала к зарплате тридцатка. Иногда удавалось дважды в месяц дежурить. Обычно можно и поспать, не более двух ездок случалось за ночь - в аэропорт или на вокзал, к самолету на Москву или утренний поезд встретить, а нынче субботний день пропал. Когда отсюда выберешься? Теперь уже до вечера... Так что у водителя настроение было испорчено, в душе он даже радовался, что попутчик оказался таким немногословным.
А Тимофеева терзали сомнения.
Зачем он здесь? Почему так упрямо рвется к этому аэродрому, на котором был много лет назад? Иное дело, если бы добраться до аварийной станции, но как известно, она далеко за рекой, что разделяет две республики, и моста в этих местах нет... Конечно, все, что сделано на их АЭС после аварии, верно - в этом он не сомневался, но нужно ли было ехать сюда? Не целесообразнее ли ждать информацию там, у себя? Ведь все сообщат обязательно... Но, может, сказать сегодня директору? Ведь они, дозиметристы, - его глаза и уши. Но пока Кардашов слеп и глух. А промедление в атомной промышленности смерти подобно. Это и Кардашов и Тимофеев уяснили еще на студенческой скамье. Работа на АЭС лишь подтверждала сию аксиому.
