А может, они едва терпят нас. И нужно им то же, что и людям — пространство. И у них есть свой аргус-тест на сотрудничество, который тоже проходят единицы.
Как бы то ни было, связав свою жизнь с человеком, аргус обрекает себя на вечное изгнание. Эту связь невозможно разорвать, а человек не может жить в мирах, населенных аргусами.
— Почему?
Оказывается, я говорил вслух. У меня образовалась такая привычка за годы глубокого поиска.
— Там темно. Абсолютный, полный мрак. Человек мучается. И если аргус с человеком в связке, он мучается тоже. Такая связка обречена.
— А аргусы… как же они без света?
— Они видят силовые поля.
Поэтому мы не конкурируем за пространство. Симбиоз, взаимовыгодный симбиоз. Аргусы показывают нам червоточины. Находят для нас миры. А мы на своих кораблях доставляем их в области, для человека все равно непригодные… Темные области Вселенной, куда без помощи наших летательных аппаратов они проникнуть не могут.
— Когда человек и аргус в связке… — она запнулась, — аргус чувствует то же, что и человек?
— Ну да. До какой-то степени.
— Значит, когда мы… когда ты…
— Послушай, — сказал я как можно убедительнее, — собаки тоже чувствуют. И кошки. Связь с аргусом — просто доведенный до предела контакт между человеком и животным. Или человеком и человеком.
То, что я говорил, было логично и правильно, но она все равно заплакала. И когда я начал ее утешать, расплакалась еще сильнее. Кажется, с женщинами это бывает.
У порога аргус вздрагивал и всхлипывал во сне.
* * *
Березовые поленья пахли именно так, как и должны пахнуть березовые поленья. Как я себе и представлял. Темные верхушки елей на противоположном берегу отражались в озере. На воду, хлопая крыльями, села утка, за ней протянулся длинный темный расходящийся след.
Похолодало. Я потянулся за курткой, и в это время запищала «болтушка».
— Дорогой, — сказал голосок, тоненький, словно комариный писк. — Ты слышишь меня, дорогой?
— Да, — я машинально удивился нелогичности вопроса: ну как я мог ее не слышать?
— Я задержусь. Немножко. Мне надо встретиться с заказчиком, а он опаздывает, и я…
Они все так много говорят, когда можно обойтись двумя словами?
— Понятно. Когда соберешься домой, позвони мне. Я разогрею ужин.
— Да, — я слышал, как она прерывисто дышит, и подумал, что сейчас она, наверное, кусает губы. — Дорогой?
— Слушаю.
— Должен приехать один человек. Мой двоюродный брат. Мы с ним встретились в городе, и я его пригласила к нам. Неловко отменять.
