Потом последовала новая порция шашлыков. Я уже начинала чувствовать себя удавом, проглотившим футбольный мяч. Нинон, разморенная не меньше моего, задремала, пользуясь тем обстоятельством, что очки не позволяли разглядеть, открыты ли ее глаза или закрыты. А сумерки постепенно сгущались и сгущались, пока не сгустились до полной темноты.
Поэт-песенник включил свет в окнах первого этажа, стало светлее, зато на нас напали кровожадные комары. Компания собралась передислоцироваться в дом, а мы с Нинон решили попрощаться, но именно в этот момент на сцене появилось новое действующее лицо.
Понятия не имею, откуда она взялась, эта странная девица, словно из-под земли выросла: невысокая брюнетка с нервным, я бы даже сказала, истеричным лицом.
— Ах ты, мерзавец, пакостная рожа, вот что ты здесь делаешь! Развлекаешься, а мне сказал, что у тебя деловая встреча! — заверещала она на всю округу.
Все замерли, а бедный поэт-песенник задрожал, как овечка.
— Это что, его жена? — шепнула я Нинон.
— Еще чего! — фыркнула она. — Широкорядов никогда не был женат.
— Тогда кто это?
Нинон передернула плечами:
— Наверное, одна из его пассий. Где он только нашел такую истеричку?
Слегка очухавшийся Широкорядов выругался:
— Какого черта ты сюда пришла? Разве я тебя звал?
Он взял девицу за плечо и попытался вывести за калитку. Та вырвалась и с диким визгом отпрыгнула в сторону. Вид у нее был ужасный: длинные черные волосы, щедро пропитанные гелем для укладки, отчего они казались давно не мытыми, растрепались, из глаз брызнули слезы, руки затряслись.
— Ты… ты!.. — снова заорала она, и это были последние членораздельные речи, которые мы услышали в тот вечер. Дальше был только вопль, низкий, протяжный, похожий на вой волчицы. У меня даже мурашки по коже пробежали, а Нинон приподняла очки на лоб и, сощурившись, уставилась на эту злобную фурию.
Ксюша презрительно отвернулась, «чернобурки» испуганно сбились в кучку, а посерьезневший Ленчик поинтересовался у Широкорядова:
— У тебя что с ней, серьезно?
Поэт-песенник сделал страдальческую мину:
— С ума сошел? Зачем мне эта идиотка? Не знаю уже, как от нее отбиться…
— А папенька ее в курсе?
Широкорядов скрипнул зубами:
— Папенька на нее давно рукой махнул. Только время от времени вытаскивает за уши, когда она вляпается в очередное дерьмо.
— И что теперь делать? — спросил Ленчик.
— Понятия не имею, — растерянно пробормотал Широкорядов.
Между прочим, в продолжение всего этого разговора истеричная девица продолжала вопить, не замолкая ни на минуту.
