— Обалдеть!
И поманила меня рукой.
Я не очень уверенно приблизилась и из вежливости полюбовалась полуфабрикатом, заботливо приготовленным поэтом-песенником для своих гостей: побелевшими от уксуса нежнейшими кусками свиной вырезки и обмякшими колечками лука. Признаться, запах, исходивший из кастрюли, был такой аппетитный, что я невольно сглотнула слюну.
Поэт-песенник в собственной вотчине держался проще и естественней, нежели днем, когда он явился приглашать нас на вечеринку. Непринужденно предложил мне присесть, разложив один из складных стульев, с другим стулом Нинон управилась сама. И мы с Нинон стали наблюдать, как споро и ловко поэт-песенник орудует над мангалом, просто священнодействует, а заодно, как и предсказывала Нинон, сыплет шуточками, невинными анекдотами, перемежая устное народное творчество собственными стихами. Пока он нанизывал мясо на шампуры, я незаметно за ним наблюдала, все-таки это был первый поэт-песенник в моей жизни, которого я видела вблизи, так сказать, в бытовых условиях.
Время прошло незаметно, и очень скоро возле ворот остановился автомобиль, из которого вышел невысокий толстяк в светлых шортах и рубахе навыпуск; прикрыв глаза ладонью от лучей вечернего солнца, он прокукарекал жидким тенорком:
— Не подскажете, как проехать на ранчо сеньора Широкорядова?
И звонко, как-то по-детски рассмеялся.
— Это и есть нужный человечек? — спросила Нинон громким шепотом, делая акцент на слове «человечек».
Широкорядов ничего не ответил, загоготал, видимо, довольный тем, что удостоился обращения «сеньор», и, широко раскинув руки, пошел навстречу маленькому толстячку. Толстячок повторил тот же маневр и двинулся на поэта-песенника, приговаривая на ходу:
— Хорошее местечко, и избушка неплохая…
Нравятся мне эти разговоры про двухэтажные «избушки» с евроремонтом.
Широкорядов подвел к нам толстячка и провозгласил с притворным пафосом:
— Дорогие девушки, позвольте вам представить маленького человека с большими амбициями — Леонид, он же Леня.
И обернулся к коротышке:
— Можно девушкам называть тебя Леней?
Коротышка остановил взгляд на круглых коленках Нинон, чмокнул губами воздух и разрешил:
— Можно, а еще лучше — Ленчиком.
Разрешил и продолжил пристальное изучение круглых коленок Нинон.
Тогда Широкорядов представил нас с Нинон.
— Это Нинон, — он одарил подружку моей юности широкой улыбкой, — самая роковая женщина Дроздовки. — Нинон сделала круглые глаза, а поэт-песенник переключился на меня. — И подружка… подружка… — Он замялся. Я хотела было ему подсказать, но он успел вспомнить мое имя, прежде чем я раскрыла рот. — Подружка Женя.
