Это был экзамен и для зрителей, не привыкших еще к подобным зрелищам. Кто бы ни пел, в зале стоял невообразимый шум. Голос веселоглазой женгей не смог его перекрыть. К тому же она стеснялась — ей раньше никогда не приходилось выступать перед такой аудиторией.
Жюри выбрало из всех исполнителей человек десять, Сакена беспокоило, насколько удачно выступит «Бирлик» на «Сибирском вечере». Беспокоило и то, что от Баязита нет ни слуху ни духу.
В один из дней, когда он сидел и готовил уроки, вдруг появился Нуртаза, младший брат Шаймердена.
— Вас вызывает мой ага, — сказал он.
— Никого посторонних нет дома?
— Кто-то приехал из Казани.
Сакен вскочил с места, как будто его укололи иголкой. Наскоро одевшись, побежал, не обращая внимания на Нуртазу. Запыхавшись, вошел в дом. Увидел Баязита.
— Радуйся, кайным, с тебя причитается! — встретила его веселоглазая женгей.
Шаймерден протягивал ему книжечку в белой обложке, напоминавшую тоненький кусок белого хлеба. На обложке вверху написано и дважды подчеркнуто «Садуакас Сейфуллин». Слова «Минувшие дни» набраны ниже жирным, крупным шрифтом. А затем еще пониже: «Издатели — Казахская молодежь (Омск)». В самом низу обложки — слова, набранные арабским шрифтом: «Матбугат Каримия», Казан, 1915», и тут же на русском: «Казань, типография Т. Д. «Бр. Каримовы», 1914».
— А почему так: по-мусульмански написан 1915 год, а по-русски — 1914-й? — спросил Сакен.
— Наверное, потому, что она вышла в декабре, между старым и новым годом, — пояснил Шаймерден.
— Нет, нет, это не совсем так, — возразил Баязит. — Татары в типографии считали, что эта книга выйдет в новом году, потому что совсем немного оставалось дней до рождественского праздника христиан, А я поднес русским печатникам водочки, и они пообещали отпечатать до рождества. 29 декабря весь тираж был уже готов.
— А что такое тираж? — спросил Сакен.
— Эх ты, сын пастуха. Ведь скот баев тоже имеет счет. Каримовы выпустили тысячу штук таких книг — это и есть тираж. Кстати, пятьсот штук они оставили себе, а тебе отдали остальные пятьсот. Они продадут эти книги и деньги положат себе в карман.
Сакен развернул книгу. Красиво выстроившиеся буквы заговорили, запели. И все это благодаря Шаймердену, и Баязиту. Как же мне теперь отблагодарить их за это, подумал Сакен. Ему вспомнилась та бутылка со словом «Ром». Выскочил из дома, даже не ответив на вопрос Шаймердена: «Куда же ты?..»
— Шакирты странный народ, — заметил Баязит. Сакен пришел в винный магазин.
