Мы прошли с жандармом мимо полосатого грибка для часового и под сводами мрачных ворот, над которыми раскинул крылья орел на барельефе. Решетка ворот была едва полуоткрыта, так что пришлось бочком протискиваться в эту щель. За воротами тесный дворик, совершенно пустой и голый, невольно вызывающий мысли о кратких тюремных прогулках.
Но вот со скрипом открывается железная дверца, украшенная львиными головами, и на пороге стоит улыбающийся Заболотный, радушно приглашая, словно в отчий дом:
— Заждались, заждались! А ну, поворотись-ка, сынку!.. И скорей чаю, чаю, да самого горячейшего! Небось продрог, вон ветер какой!
И сразу на душе моей становится светло и покойно, вмиг отлетают все опасения и заботы.
В крошечной комнате Даниила Кирилловича, которую низкие сводчатые потолки и окна с решетками делают похожей не то на монастырскую келью, не то на тюремную камеру, мы долго пьем обжигающий черный чай, вспоминаем наши странствия, общих киевских знакомых. Железная койка, застланная серым больничным одеялом, на стене портрет Мечникова в простой деревянной рамке, на столе — неизменные цветы.
Потом Даниил Кириллович водит меня по всему форту, показывая свое хозяйство. Всюду идут столярные работы, лаборатории еще не готовы, пузатые колбы, пробирки, витые стеклянные трубки разложены на соломе прямо на полу в узких коридорах.
— Тесновато, но ничего. Такую здесь фабрику наладим — всю Россию обеспечим противочумной сывороткой и вакциной, — потирая руки, говорит на ходу Заболотный. — А главное — спокойно тут, тихо. И от начальства подальше — это, брат, тоже немаловажный фактор.
Действительно, здесь нас никто не беспокоит. Днем Даниил Кириллович уезжает в Петербург, где ему поручили организовать первую в России кафедру микробиологии при Женском медицинском институте. А я остаюсь один и под мерный плеск воды за окном обрабатываю материалы наших странствий: привожу в порядок истории болезни, рисую графики температур, систематизирую результаты анализов.,
Даниил Кириллович работает сразу над несколькими научными статьями. Одну, которую решено назвать «Исследования по чуме», он пишет для солидного «Архива биологических наук». Для «Русского архива патологии», который издает в Киеве Подвысоцкий, он решил подготовить небольшую статью о новой, ранее неизвестной пустулезной форме чумы, обнаруженной во время эпидемии в Бомбее.
Листая путевые дневники и записные книжки, я то и дело натыкаюсь на засушенные цветы. И в памяти снова оживают наши приключения в Аравии, в Монголии, в Китае. Стал переписывать начисто историю болезни маленького Джо и словно заново увидел, как, улыбаясь во сне, спал после победы усталый Даниил Кириллович в тени дерева на берегу ручья.
