— Я… высказывал предположения… Санько мне угрожал, ну вот и подумал…
— А разве вам никто больше не угрожая? Муж Авдотьи Васько, например?
Иванов побледнел. Он хотел что-то сказать, но осекся, боясь неосторожным словом выдать свое волнение.
— Что же вы не отвечаете? Прицепщик Васько угрожал вам?
— Было такое дело… Теперь припоминаю.
— Расскажите об этом подробнее.
— Зашел я как-то вечером на свиноферму, хозяйство посмотреть, а тут откуда ни возьмись — Васько. С ножом на меня бросился.
— А что же было дальше?
— Пили с Васько мировую. Вроде бы помирились.
— Значит, вы приходили посмотреть хозяйство? Почему же в таком случае набросился он на вас?
— Дурь на человека нашла. Соображение потерял…
— Жена Васько, Авдотья, работает в свинарнике?
— Ну, в свинарнике… — Иванов все больше терял самообладание, руки его, все еще сжимавшие повестку, дрожали.
— Значит, вы к Авдотье приходили, а не хозяйство осмотреть.
Капитан Григорьев записывал у бокового столика протокол допроса; он выжидательно взглянул на Иванова, но тот молчал.
— Почему же вы не заявили властям о том, что Васько набросился на вас с ножом? — спросил Головин.
— Запамятовал.
— Неправда, Иванов! Вы прекрасно помнили об угрозах Васько, знаете, кто в вас целился. Почему же молчали об этом и распространяли версию о каких-то враждебных элементах? Нашкодили — и в кусты? Боялись, что за двух невинно погибших с вас спросят?
Иванов рванул ворот рубашки, мгновение тупо смотрел на отлетевшую на ковер пуговицу, навалился грудью на стол и зарыдал.
С чувством брезгливости Головин смотрел на вздрагивающие плечи этого большого и сильного мужчины.
— Довольно, Иванов! Возьмите себя в руки! — строго прикрикнул он. — Слезами не воскресите убитых. Да и своего тяжелого проступка не смоете.
— Я… я сознаю свою вину. Не думал, что так получится, — бормотал Иванов сквозь всхлипывания. — Я боялся ответственности… Такие жертвы, и я вроде бы как причина… А мой авторитет!…
Немного успокоившись, он рассказал о своих взаимоотношениях с Васько, признался, что с самого начала подозревал в совершенном преступлении мужа Авдотьи.
— Распишитесь на протоколе ваших показаний, — предложил Головин, когда допрос был окончен. — А за одно и на ордере на ваш арест. Вот санкция прокурора. Вы привлекаетесь к уголовной ответственности за неправдивые показания следственным органам и попытку оклеветать честных людей.
Когда арестованного увели, Головин попросил капитана сесть поближе.
