– Обескровлены? Обескуражены? Озадачены и обеспокоены?
Впервые за этот день жесткая линия его рта смягчилась улыбкой.
– Вроде того. Веселишься по этому поводу?
– Вроде того, – согласилась она с некоторым облегчением. Замкнутость Зака разбивала ей сердце. – По-моему, это месть Франциски. Она всегда недолюбливала всякую электронику. Перебои с энергией устраивала. А лампочки взрывать – вообще ее любимое развлечение. Наверно, теперь решила взяться за провода. Может быть, она думает, что все эти странные устройства неуместны в ее доме?
– А может быть, на Ранчо слишком старая проводка, – сухо предположил Зак, подсоединяя новый кабель.
– Объясняй чем хочешь, только я не слишком бы полагалась на оборудование, которое постоянно ломается. Результаты твоих опытов гроша ломаного стоить не будут.
– Благодарю. Мне очень недоставало этого заключения.
Он погрузился в работу, а она ерзала на месте, желая заговорить, но не решаясь.
– Мм… Зак?
– Что?
– Могли бы мы… могли бы мы обсудить прошлую ночь?
Он повозился еще немного с новым кабелем, потом присел на пятки и уперся в нее взглядом.
– Не о чем тут больше говорить.
– Есть, – поспешила заверить она. – Ты увидел медальон Франциски и решил, что наши финансовые проблемы преувеличены. Об этом нужно поговорить.
– Ошибаешься. Я увидел медальон Франциски и понял, что у твоей бабушки нет финансовых проблем. Я не специалист, но могу поклясться, что это украшение стоит уйму денег.
– Ты прав. Стоит. Если Нана решилась бы его продать. – Она подождала, пока до него дойдет смысл сказанного, прежде чем продолжать. – А она никогда не решится.
– Почему нет? – резко спросил он. Рейчел опустилась на колени рядом с ним.
– Я же пыталась тебе объяснить. Этот медальон передавался по наследству в нашей семье сто пятьдесят лет. Его ценность для нас не в бриллиантах, рубинах и золоте.
– А в желаниях, которые он исполняет. – Трудно было не заметить сарказм этих слов.
Она твердо встретила его взгляд.
– Именно так. Не важно, веришь ли ты в это. Мы верим. И верим настолько, что никогда не продадим этот медальон. Никогда.
С минуту он обдумывал ее слова. Потом кивнул.
– О'кей. Я принял к сведению. Пока. – Но глаза его оставались холодными и далекими. – Только предупреждаю честно. Ты ходишь по тонкому льду.
– Я понимаю. – Еще она понимала, что он не верит больше. Ни самую малость. И это ранило. – Как насчет перемирия? – предложила она. – Не проведешь ли большую экскурсию? Я бы хотела посмотреть, что вы готовите к свадьбе.
