Наконец эта часть путешествия закончилась, и группы спустилась в долину на медленном фуникулере. Затем все перебрались на специальные пассажирские вагонетки и покатили прямо на стену стелющегося по земле тумана, из которого то и дело доносились чавкающие звуки действующих гейзеров.
Скоро вагонетки вкатились внутрь белых облаков, и капитану с непривычки показалось, что он ничего не видит. Однако позже, присмотревшись, он стал различать кипящую в скважинах грязь и снующих вдоль булькающих ям служителей, вооруженных длинными щупами.
Возле скважины, обозначенной связкой из синих ламп, вагонетки остановились. Все прибывшие сошли на специально приготовленный помост. И Хоуп сошел тоже.
Его слегка трясло от волнения, поскольку капитан понимал, что сейчас должно произойти нечто ужасное.
– Как ведет себя субстанция? – спросил Пятьсот десятый у служителя в синем костюме и с большой буквой «К» на спине, что означало «катализатор».
– Успокоилась полностью, сэр, – ответил «синий».
– Тогда вызывай транспорт…
– Есть, сэр, – ответил «синий» и, достав рацию, произнес в неё несколько непонятных слов.
Скоро по колее застучали колеса, и по параллельным путям к яме подъехала ещё одна вагонетка, нагруженная длинными тюками.
Вместе с вагонеткой прибыла многочисленная команда грузчиков в синих комбинезонах. Они стали быстро распаковывать поклажу.
– Хоуп! – позвал Пятьсот десятый, и капитан, оторвавшись от праздного созерцания, поспешил к начальнику.
– Нужно проследить, как будут меняться оптические характеристики воздуха, – пробубнил Пятьсот десятый. Сквозь затемненное стекло костюмной маски его лицо выглядело совсем не таким значительным, как в кабинете.
– Да, сэр, конечно, – ответил Хоуп и тотчас распахнул стальной чемоданчик. Он уже достал портативный дефрактор, когда услышал странные звуки и чуть его не выронил.
Капитан обернулся: в руках рабочих отчаянно бился живой человек. Бедняга был связан, закрывавшая рот капа не позволяла ему кричать, и он лишь мычал и пучил глаза, зная, что его ждет.
«Да это же девайс!» – догадался Хоуп, не в силах оторвать взгляд от ужасной сцены.
Вскоре девайса стали опускать ногами вниз в жирные складки грязи. Едва их коснувшись, абориген выгнулся дугой, но вдруг обмяк, позволяя топить себя дальше.
Когда беднягу отпустили и на поверхности субстанции остались торчать только его голова и плечи, получившая жертву яма активизировалась и грязь в ней начала сгущаться и подрагивать.
