– Кто из вас командир корабля? – строго спрашивают нас на командном пункте. И затем еще строже: – Где это вы были так долго?
В столь длительную задержку в Марбл-Арч усатый шотландец решительно не верит.
– Если ваш самолет делает двести двадцать километров в час, почему же вы тогда в Триполи записали в своем летном плане, что вам нужно семь часов до Бенгази? Ведь на самом деле требовалось только четыре?
Они, конечно, подозревают, что мы нарочно указали неверное время, чтобы тайком пошпионить по стране.
Весьма удрученные, мы ложимся спать в роскошном бенгазийском отеле. И вот перед сном Михаэля внезапно осеняет:
когда начальник диспетчерской башни в Триполи вычеркнул в нашем летном плане «Тобрук» и поставил вместо него «Бенгази», он забыл выправить указанное ранее время!
Над Киренаикой мы с Михаэлем попеременно сменяем друг друга у штурвала, чтобы иметь возможность повнимательнее высматривать животных. Но там, внизу, пасутся лишь одни верблюды, больше никого не видно, не считая нескольких птиц. Тем, что эта территория теперь покрыта зеленью, она, как ни странно, обязана последней войне. Вместе с кормом для лошадей сюда завезли семена одной травы, до того произраставшей только в австралийской полупустыне. Когда окончилась война, зазеленело сначала вокруг Эль-Аламейна, а затем пышный зеленый ковер, достигающий местами двухметровой высоты, протянулся в обе стороны вдоль берега до самой дельты Нила, а также в глубь континента. Новому зеленому пришельцу потому так хорошо удалось здесь прижиться, что он вначале разросся на устрашающих минных полях, проложенных итальянцами, немцами и англичанами от самого берега в глубь страны на 150 километров. Мины таятся там до сих пор, и никто не решается разгуливать между ними. Только зеленая трава перешагнула через «зону смерти».
Но это единственное, что оживляет пейзаж. В основном же под нами печальные последствия войны – бесконечные окопы, сожженные дома, блиндажи, заброшенная железная дорога, по которой на расстоянии тысячи километров не встречается ни единого поезда, солдатские кладбища.
У египетской границы прекрасная асфальтированная дорога обрывается. Зато море здесь удивительно светлое, лазурное, и мы парим над сверкающей пеной прибоя…
В нашей жизни мало мгновений, когда мы чувствуем себя по-настоящему счастливыми и ничего лучшего не желаем. Вот это – одно из них. Мы здесь совершенно одни между прозрачно-голубой водой и прозрачно-голубым небом – двое мужчин по ту и по эту сторону вершины жизни. У нас общая цель, общие интересы. На молодых руках Михаэля, которые покоятся сейчас на штурвале, еще только начинают набухать вены зрелости. Эти руки продолжат нашу работу, когда мои устанут. Мало кто так, как я, может быть уверен, что его дело попадет в столь горячие и надежные руки.
