— Нет. Либо ест, либо вяжет. А светлое время дня предпочитает проводить на участке. Копается там с утра до вечера, если, конечно, не проливной дождь.
— Вязанье валяется так, будто бы его уронили, — не выдержала я. — Вон даже клубки разлетелись в разные стороны.
Андрей строго глянул на меня, и я прикусила язык. Обещала же!
Елена обогнула кресло и подошла к телевизору.
— Странно. Он выключен не с пульта, а прямо кнопкой. Мама этого даже не умела. У нее с техникой отношения натянутые: показали, как с пультом управляться, больше она ничего и знать не хочет. И пульт всегда у нее под рукой, на журнальном столике… был.
Мы посмотрели на столик — ничего похожего на пульт не оказалось.
Андрей присел на корточки и стал осматривать пол. Минуту спустя он вытащил злополучный пульт из-под комодика, на котором стоял телевизор.
— Похоже, ее кто-то напугал, она вскочила на ноги, а все, что лежало у нее на коленях или было в руках, посыпалось на пол, — предположил он.
— Похоже, — согласился Павел. — Остался пустяк: узнать, кто или что ее напугало. Ладно, пойдем смотреть дальше.
— Занавески не задернуты, — тихо сказала Елена. — Значит, было светло. Мама терпеть не может черных окон и, как только темнеет, занавешивает их. А в буфете все цело и в абсолютном порядке — я посмотрела. Ни одной рюмки или чашки с места не сдвинуто.
Она прошла вдоль комнаты к старинному дивану с подушками по углам. Возле дивана стояла тумбочка, на ней — ваза с осенними цветами.
— Вот здесь что-то не так… Постойте. Дверца не закрыта: ее надо прижать плотнее, до щелчка, иначе она останется приоткрытой. Свои знают…
— А что там хранится? — поинтересовался Андрей.
— Лекарства.
Павел присел перед открытой тумбочкой, в которой, на мой взгляд, тоже был идеальный порядок. Но Елена так, по-видимому, не считала.
— Странно, — произнесла она, присаживаясь на корточки рядом с Павлом. Нет бутылки из-под какой-то импортной выпивки. Ее сохранили из-за хорошей пробки. Мама в ней водку держала — для компрессов там, для растираний. Чтобы была, одним словом. Красивая бутылочка, граммов на триста.
— Этикетка какая-нибудь была?
— Нет. Все и так знали, что там водка.
— Понятно. Пошли дальше.
Павел посмотрел на лестницу, которая была напротив входной двери и вела на второй этаж дачи. Лестницу эту, какую-то очень уютную, с дивными резными балясинками, мы все очень любили. Приезжая сюда раньше с Галкой — Господи, как же давно это было! — мы вечером рассаживались на ступеньках, как воробьи на проводах, и трепались допоздна.
