Грустная реальность заключается в том, подумала я, что, чем лучше мужчина понимает загадочную женскую душу, тем, судя по всему, меньше он склонен связывать себя какими-либо обременительными узами с обладательницей этой самой души. Просто очередной трофей украсит его уютную семейную гостиную или холостяцкую квартирку. А друзья получат возможность выслушать еще один увлекательнейший охотничий рассказ. Кого, в конце концов, интересуют переживания чучела над камином? Не хотела бы я стать объектом охоты такого субъекта. Ага, уже и каламбуры получаются. Значит, я пришла в себя, можно потихоньку ехать домой.
— Нет, я никогда не жалуюсь на жену своим пассиям — это ниже моего достоинства, это просто дурной тон. В самом крайнем случае можно туманно намекнуть на какие-то проблемы в семье, от которых порядком устал. Но обязательно подчеркнуть при этом, что бедняжка жена ни в чем решительно не виновата. Просто — не сложилось.
Евгений Онегин, который всю свою жизнь проповедовал только один принцип: «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей», судя по всему, может отдыхать. Тут имела место целая философия, глубоко продуманная и любовно выношенная. И насколько я могла судить — действенная философия. Не приведи Господи, кто-нибудь станет на пути этого современного Казановы! Убьет — не поморщится. Ну ладно, пора и честь знать.
— Счет, пожалуйста, — попросила я длинноногую девицу в чем-то, долженствующем обозначать белый фартучек.
Девица любовалась собой в зеркало на стене и явно не собиралась отрываться от этого увлекательного занятия. Мне пришлось чуть-чуть повысить голос. Никакой реакции. Тогда я выпрямилась в своем закутке во весь рост — сто шестьдесят сантиметров плюс каблуки — и произнесла голосом Аллы Демидовой в роли герцогини Мальборо:
— Голубушка, сколько я вам должна?
— Мне? — не менее надменно спросила официантка. — Лично мне вы ничего не должны. Заплатите по счету.
Я было собралась продолжить полемику, но из соседней кабинки вышел мужчина среднего роста и неопределенной внешности, что-то шепнул девице, та как-то скисла и молча положила на мой столик бумажку с каракулями. И на том спасибо. Я отсчитала деньги — копейка в копейку, чаевые отменяются за хамское поведение — и гордо направилась к выходу. Возможно, мы уже действительно живем в другом государстве, но сервис, самый ненавязчивый в мире, уж точно забрали с собой из государства прежнего.
На улице по-прежнему ярко светило солнце, и я на секунду почти ослепла. Пришлось срочно выуживать из сумки тонированные очки и цеплять их на нос.
