— Освободился пораньше, — сказал Павел, выходя из комнаты в коридор. Привез тебе фруктов. Устала?
Почему-то он всегда говорил с ней телеграфным стилем. А быть может, вообще не умел красиво говорить. И уже никогда не научится, судя по всему.
Милочка чмокнула его в щеку и негромко сказала:
— Спасибо, Павлик. Опять меня балуешь. — Он хотел возразить, что никакое это не баловство, но посмотрел на нее — и у него перехватило дыхание. Никогда еще не видел ее такой красивой и такой… странной, что ли. Щеки разрумянились, глаза блестят, чуть приоткрытые губы подрагивают, а дышит так, будто всю дорогу бежала бегом. И взгляд совершенно отсутствующий. Его снова кольнуло предчувствие каких-то неприятных перемен в жизни.
— Проголодалась? — спросил он, просто чтобы что-то спросить.
— Что? Ах нет, совсем не хочу есть. Может быть, позже…
Милочка упорно не смотрела Павлу в глаза. Она сняла плащ, аккуратно повесила его на плечики и убрала в стенной шкаф. Туфли тоже спрятала в специальное отделение и надела домашние. Он невольно посмотрел на свои ботинки: всегда забывал переобуваться, хотя специально для него были приобретены тапочки и поставлены на видное место. Конечно, Милочка никогда не станет делать замечания, но это, пожалуй, еще хуже.
Он молча стал переобуваться, ожидая традиционного глубокого вздоха облегчения: порядок восторжествовал. Но Милочка, похоже, не заметила ни самой оплошности, ни неуклюжей попытки ее Исправить. Мысленно она явно была где-то в другом месте.
— Нас завтра приглашают за город, — сказал Павел, когда они оба прошли в комнату и Милочка скрылась за дверцей шкафа, чтобы переодеться. — Ты ничего не имеешь против?
— Завтра? — приглушенно отозвалась она. — Н-нет. А кто приглашает?
— Наташа с Андреем. Поедем?
— Если ты хочешь…
— Я тебя спрашиваю.
Помимо его воли голос прозвучал резко. Милочка выглянула из-за шкафа:
— Ты сердишься? Я просто неудачно выразилась. Конечно поедем. Мне очень нравятся Наташа и Андрей. Да, я рада.
Павел присел в кресло и стал рассматривать давным-давно знакомый узор ковра. Сигнал тревоги внутри звучал все громче. Обычно Милочку приходилось уговаривать оторваться от ее романа, подышать свежим воздухом, пообщаться с людьми. Сегодня она согласилась почти сразу. И почему-то сочла нужным сообщить, что его друзья ей нравятся. Нет, профессия все-таки оставляет на человеке неизгладимый отпечаток: скоро он самого себя будет подозревать в неточностях биографии и неадекватности поведения.
