— За какой-нибудь сукой помчался. Ничего, дорогу в Найнор сам найдет.
Оттару ехать почти расхотелось. Но потом он вспомнил, что Эрика, пусть тот и не подозревает о том, защищает сам Устаан. Да и Оттар знал заветное слово. Выходило, что арантавских разбойников, служивших Устаану, бояться глупо, а остальные сами всего боятся. И ехать с молодым князем даже безопасней, чем оставаться дома.
До Морева ручья, границы поместья Ядвиги, добрались в сумерках. И с подновленного моста увидали такое, что у Оттара режущей болью зашлось сердце: он понял, что предвещала кровавая луна.
Над тем местом, где находилась усадьба, небо было алым от пожара.
Эрик дико вскрикнул, пришпорил жеребца и понесся вперед. Оттар послал коня в галоп даже чуть раньше. Егеря, верхами сопровождавшие молодого князя, вскоре поравнялись с ним.
Бок о бок они пролетели и Тараканов хутор, и Тырянь… Оттар заметил, что улицы деревни пусты: все убежали к горящей барской усадьбе. Еще успел подумать, что странно: леса горели в стороне, и сюда никаким ветром огонь занести не должно было. И тут же увидал лежащий на обочине труп. Со стрелой в горле, вовсе не с ожогами.
Больше Оттар ни о чем не думал. Рука сама выдернула шпагу, он пригнулся к конской шее, глаза рыскали, кого бы зарубить… Но рубить оказалось некого.
Дом сгорел дотла. По двору среди головешек бродили лезуиты, такие же черные, как угли сгоревшего дома. Кто-то читал молитву, в дальнем углу двое мужиков рыли глубокую яму. Рядом с будущей могилой прямо на земле лежало то, что осталось от людей — погибших от пламени или ножа.
Оттар успел соскочить с коня раньше, подал руку Эрику. Молодой князь был бледен до зеленоты, а глаза стали почти черными. Неуверенно шагнул к останкам, пошатнулся. Его перехватил закопченный монах:
— Она там, — указал куда-то за кустарник, не тронутый пожаром. — Иди, попрощайся. Она еще жива.
Эрик сорвался с места и побежал. Оттар — за ним. Вскоре он увидел: на земле были расстелены плащи и одеяла — крестьяне принесли, не иначе, — а на ткани лежали люди. Кого-то перевязывали лезуиты, кто-то пытался встать. Все были изуродованы.
Поодаль на коленях стоял отец Сигизмунд, держа в руках Писание. Оттар не видел Ядвигу, разглядел лишь пряди ее распущенных рыжевато-каштановых волос, которые осторожно трогал ветер. И тут же их увидел Эрик. Кажется, он не заметил отца Сигизмунда, схватил Ядвигу в объятия, целовал лицо, торопливо бормотал:
— Все хорошо, милая, все хорошо, я не позволю тебе умереть…
