А через какое-то, в общем-то, непродолжительное время случилось оно: Катерина сначала пропала чуть ли не на несколько недель, а потом появилась, еще более бледная и худая, с заострившимся лицом, усталая, в своем старом пальто, а рядом шел Сергей и держал в руках сверток с их новеньким ребенком. Тот родился в срок, был здоров, кричал, требовал прогулок, так что теперь стало сложно выйти из подъезда, чтобы не столкнуться с Катериной. Она ходила важная, сосредоточенная, погруженная в себя, и смотрела теперь как-то совсем мимо меня, словно я вообще утратила какое бы то ни было значение в ее жизни. Для меня это было равносильно полному провалу, цветку в горшке в окне конспиративной квартиры. И оставалось только слопать ампулу и вывалиться из окна, как профессор Плейшнер. Нет, конечно же, я говорю несерьезно. Только именно после того, как Катерина родила, я окончательно осознала, насколько пуста и бессмысленна моя жизнь. Я трачу восемь часов каждого своего дня на то, чтобы переложить стопку бумаг из кучи справа – к работе, в кучу слева – отработанные. А также десять раз на дню рассказывать людям про какие-то кредиты и вклады, смотреть счета, пытаться заработать денег для банка. Зачем и для чего я это делаю? Просто юридическое лицо купило восемь часов моего времени в будние дни за сравнительно недорогую цену.
– Нет, ну, если так рассуждать, то, конечно, депрессия будет бесконечной, – заверила меня Танечка.
– А как рассуждать? Сорок часов в неделю, сто шестьдесят часов в месяц, а если умножить на двенадцать месяцев… – сосредоточенно считала я, благо калькуляторы в банках есть на столе у любого сотрудника.
– Умножай на одиннадцать, потому что месяц – отпуск, – влезла наша охрана с деловитым видом.
– Да, отлично. И все равно получается, что если считать сорок лет… во сколько мы на пенсию выходим? – подняла голову я. Татьяна вытаращилась на меня и повертела пальцем у виска.
– Ты еще спроси, во сколько мы примерно лет помираем! И все посчитай.
– Согласно нашему законодательству, кажется, бабы с пятидесяти лет, а мужики с пятидесяти пяти, – не обращая внимания, продолжила охрана. Кажется, его мои расчеты тоже заинтересовали.
– Ты где это взял? Это же очень рано, – возразила Татьяна.
– Я… не помню, где взял, – помотала головой охрана. А потом осклабилась: – А, вспомнил. В троллейбусе говорили. В объявлении.
– Ладно, мы не в троллейбусе. У них там вредная работа и все такое. Берем шестьдесят лет – это средняя цифра, все согласны? – возбужденно продолжала я. – Мне двадцать шесть. Стало быть, мне в таком режиме работать еще тридцать девять лет. Для ровного счету – сорок.
