Фото битвы при Марафоне | страница 16
— Вот тебе и ответ, Энди, — кивнул Невилл. — Но ни один пребывающий в здравом уме физик и мысли не допустит, что путешествия во времени осуществимы. Да если они и станут в будущем возможны — что путешественникам делать в нашем времени? Тут нет для них ничего привлекательного.
— Здесь у них тайное укрытие, — предположил я. — Сорок лет назад, когда Вигвам строился, в этих холмах было довольно безлюдно.
— Меня вот что приводит в недоумение — запустение в Вигваме. Если бы ты путешествовал во времени, то наверняка привозил бы домой какие-нибудь находки, чтобы украсить ими каминную полку.
— Быть может, это лишь временное убежище, где можно порой переждать денек-другой.
Невилл потянулся за кубиком и увеличительным стеклом.
— И еще одно мне не дает покоя: я должен был отдать находку шерифу.
— Чего это ради? — удивился я. — Он и так в полнейшем недоумении, а это запутало бы его еще больше.
— Но ведь это вещественное доказательство.
— Доказательство чего, черт побери?! Это же не убийство! Причина смерти Стефана совершенно очевидна, в ней нет ничего загадочного, так что и доказывать нечего.
— Значит, ты не станешь винить меня за желание оставить кубик у себя? Я понимаю, что это не моя вещь, и прав у меня на нее никаких.
— Если хочешь знать, то у тебя больше прав на этот снимок, чем у всех остальных. Четыре публикации в «Эллинистическом научном вестнике», и все о Марафонской битве…
— Только три. Еще одна касалась доисторической Дунайской магистрали — некоторые найденные там бронзовые изделия имеют отношение к Трое. Порой я даже жалею об этой статье — по-моему, я залез в чужую область. — Он сунул кубик в карман. — Ну, мне пора — хочу попасть в университет до сумерек. В моей картотеке сотни цветных слайдов, сделанных на Марафонской равнине; хочу сделать сравнительный анализ, а заодно рассмотреть снимок с большим увеличением, чем позволяет лупа. — Он помедлил. — Энди, не хочешь составить компанию? Вернемся через несколько дней.
— Надо браться за работу, — покачал я головой. — Если я не напишу эту проклятую книгу и на этот раз, то не напишу ее никогда.
Невилл зашел в свою спальню и вернулся с портфелем.
Остановившись на пороге хижины, я взглядом проводил его удаляющуюся машину. Сегодня Невилл проведет ночь без сна, потому что едва переступив порог кабинета набросится на свое марафонское фото. Удивительно, как быстро я привык к мысли, что этот кубик — марафонское фото. Я не мог не поверить Невиллу. Кому ж еще судить, как не ему — во всем мире едва сыщется полдюжины таких специалистов по персидской военной кампании 490 года до нашей эры, как Невилл Пайпер. Раз уж он сказал «Марафон» — значит Марафон, и нечего перечить.