отзывается дальнее эхо.
Археанесса протянула свою белую руку, но женщина
склонилась перед ней, едва справляясь с безмерным ужасом.
Археанесса безмолвствовала, хотя, казалось, эхо ее голоса еще
бродит по берегу. И просящая решилась, и резко вытянула вперед
руку, и дотронулась до странно-жаркой ладони той, что явилась
из моря. И на миг ей почудилось, что одним лишь прикосновением
своим Дева стерла с нее и нескладность судьбы, и горе нелюбви
к ней любимого, и муки от бесплодия, которое мешало ей
растопить сердце милого, обратить его вновь к себе. И даже
замыслы отмщения, иногда пленявшие ее измученное обидами
сердце, уничтожило прикосновение Археанессы!
Дева подняла невиданно-светлые глаза, словно пытаясь
разобрать знаки небесные. И женщина тоже посмотрела ввысь,
встретилась взором со взорами звезд. Она никогда и не
подозревала, что ночное небо так прекрасно и величаво... о,
даже прекрасней и величавей царского дворца! Звезды сверкают
ярче его наружных медных стен, и средних, украшенных литьем из
олова, и даже стен самого акрополя, покрытых орхиалком,
излучавшим сиянье, подобное огню. Женщина видела все это
несколько лет назад, на храмовом празднике в честь Бога Морей
и его супруги, родоначальников царской династии, и видела
золотые изваяния Морского Владыки и ста его дочерей на
дельфинах, и видела статуи первых правителей острова,
благословенных богами, и златые же статуи их высокочтимых
жен...
- О Луна, ты, что странствуешь ночью! - вновь зазвучал
голос Археанессы. - О звезды, владычицы судеб земных и
небесных! Вы знак Порфироле, молю вас, подайте, что дочь
призывает ее на подмогу для смертной!
Женщина и не заметила, как сам собою возгорелся ее почти
угасший костерок, от него потянулись к небу сладостные и
дурманные ароматы смирны и стиракты. Археанесса тоже тянулась
к небесам, и ее тело и одеяния налились вдруг прекрасным
розовато-золотистым, словно ясная заря, светом, и сама она,
чудилось, воспарила над землею, зовя:
- О Меттер! О Атенаора!..
- Наверное, там, в раковинке, радуга уснула, - произнес вдруг тоненький голосок, и мальчишки наконец-то заметили, что возле чуда, принесенного обимурскою волною, сидит на корточках - острые коленки выше плеч - девчонка в линялом купальнике, с обожженными солнцем плечами, а волосы ее до такой степени исхлестаны ветром и волнами, что туго-натуго закрутились в бронзовые колечки. И эта девчонка по-хозяйски поглаживает розовые извивы раковины.
