Чёрт побери, как же я дошёл до такой жизни? Ведь никогда таким не был. А сейчас? Слаб человек. Слаб и немощен, ибо человечен? Ничего подобного – это отговорки слабых! Тьфу, противно. Жить противно, на себя смотреть противно. Всё бытие убого и однотипно, словно сигареты из одной пачки. Мне тридцать пять лет, а что я видел? Работа – дом, работа – дом. И так год за годом. Если бы не этот чёртов кризис, мог бы с уверенностью сказать, что буду делать завтра, послезавтра, через неделю или через год. Где смысл? Где эти идеалы, которые нам вдалбливали в детстве? Нету их. Ничего нет. Смысл жизни превратился в сравнительный анализ толщины кошелька. Но это не самое ужасное. Страшнее осознавать, что некоторые вещи в этой жизни тебе уже никогда не совершить и не сделать. Как там Жванецкий писал – «и никогда корабль под моим командованием не войдет в нейтральные воды. И из наших не выйдет». Страшное это слово – никогда.
Дверь в кабинет приоткрылась, и в проёме возникла фигура бухгалтера.
– Алексей, можно к вам на минуточку?
– Чего надобно, старче? – говорить с ним не хотелось, смотреть на его непроницаемую физиономию – тем более.
– Есть несколько документов, которые надо завизировать.
– Не сейчас. Что-нибудь ещё?
– Завтра пятница, – он немного помолчал, – десятое апреля, день выплаты жалованья, а у нас в кассе, как вы сами знаете, денег нет. Наши банковские счета, по решению суда, арестованы.
Смотри, как загнул – зарплата, видите ли, уже не годится, им жалованье подавай. На блюдечке с голубой каёмочкой. Или в белоснежном конвертике. Вежливо, с полупоклоном. Мол, не откажите в любезности, извольте принять. Нет денег. Нет и не будет.
– Зарплаты завтра не будет. Скажите рабочим, что в понедельник.
– А в понедельник у нас появятся деньги? – бухгалтер, упрямый старик, не уходил.
– Про понедельник подумаю завтра, – отрезал я. – Не мешай работать.
Он посмотрел на меня, покачал головой и ушёл, тихо прикрыв за собой дверь. Вот и правильно, нечего меня злить. Хотя какая тут злость? Никакой. Вообще эмоций нет. Ну нет денег, что теперь делать? Ещё месяц назад телефоны бы обрывал, разыскивая должников и выбивая деньги, чтобы вовремя рабочим заплатить. А теперь… Даже думать неохота. На сегодня отстали – и ладно. Завтра? Будет день, будет и пища.
Посидев ещё несколько часов, я поднялся из-за стола и, выключив компьютер, вышел из офиса. В мастерской, где ещё полгода назад кипела жизнь, было пусто. У задней стенки аккуратными кубами лежали ламинированные плиты, из которой фирма изготавливала кухонную мебель. То-то и оно, что изготавливала. Заказов нет, продаж нет, а долги растут, как на дрожжах. За аренду уже три месяца не платил, скоро возьмут и выселят к чёртовой матери. Хозяин этих помещений – черноусый армянин Ашот Аристакесович ещё терпел, обещая подождать, но и этому скоро придёт конец. Он и так уже не кричит при встрече своё обычное «барев дзез», а хмуро смотрит в мою сторону, ожидая очередной порции обещаний, что заплачу в ближайшее время. Городок у нас небольшой, новости разлетаются быстро, а уж плохие – и вовсе со скоростью света. Несколько поставщиков, которым надоели мои ежедневные «завтра», подали иск. Самый крупный покупатель, торговый центр с красивым названием, приказал долго жить, оставив после себя лишь рекламные щиты, развешанные по всему городу, и кучу неоплаченных счетов. Да, в суд мы, конечно, на них подали, но что толку? Их главный кредитор – банк. А что это означает? То и означает, что мелкие кредиторы вроде меня получат дырку от бублика, а не компенсацию. Это, конечно, не самые главные проблемы, были и другие. Несколько скоропалительно затеянных проектов, обещавших хорошую прибыль, неожиданно провалились, унося в своём жадном клюве приличную сумму денег. Чужих денег, взятых под проценты. Лучше сразу повеситься, если не верну. Всё потеряю. Мелькнула заезженная фраза из старой кинокомедии – «всё, всё, что нажито непосильным трудом». В кармане сиротливо лежали последние пятьсот рублей и полупустая пачка сигарет. Домой ехать не хотелось, в ресторан – не на что. Плюнуть бы на всё и рвануть в Москву, благо, до неё ехать меньше трёхсот километров. Неожиданно нахлынуло почти забытое детское чувство – захотелось свернуться в комочек и накрыться тёплым шерстяным пледом. Забыть про все проблемы. И чтобы про мне забыли. Заснуть. Хрен тут заснёшь! Уже забыл, когда я нормально спал. Лежишь, смотришь в потолок, пока под утро не забудешься в коротком тревожном сне, больше похожем на бред, чем на отдых. Домой. Как бы мне не хотелось, но придётся ехать. В офисе делать нечего, разве что бесцельно сидеть, вздрагивая каждый раз, когда раздаётся очередной телефонный звонок. К чёрту, всё к чёрту! Загнав машину на стоянку, расположенную неподалеку от дома, купил в ларьке бутылку пива и не спеша побрёл домой. Впереди, метрах в ста, притормозил какой-то ухарь на серебристом Мерседесе с московскими номерами, и через несколько минут открылась пассажирская дверь. На мокрый асфальт выпорхнула изящная женщина. Обернувшись, она нагнулась к водителю, что-то весело ему сказала и, стуча каблучками по тротуару, вошла в наш двор. Меня словно мешком по голове шарахнули. Пустым и пыльным. Нет, не оглушили – так, слегка ополоушили. Да, вы правы: эта женщина, выскочившая из Мерседеса – моя законная супруга. Значит, я в своих подозрениях оказался прав – любовника она всё же завела. Ну и чёрт с ней! Даже ревности нет…
