А женщины… Ну что ж, они в принципе могли оказать существенное сопротивление, в этом Тала не сомневалась, но сколько при этом пострадает от ветра, огня и другой магии? И какой урон будет нанесен домам и посевам?
Что же до местных духов — то что они могут? Чародей без труда уклонится от любой предпринятой ими атаки.
Драться с ним — не выход.
Что же тогда? Тала никак не могла позволить ему изнасиловать и поработить своих односельчанок. Даже Фелри, нещадно изводившая Талу в детстве, пока лерры пару раз не учинили ей трепку, не заслуживает такой участи.
Необходимо что-то предпринять. Защищать деревню — ее работа, ее долг, то, ради чего она рождена. Это бремя, которому Тала далеко не всегда радовалась, но всегда несла достойно. Даже когда ей до смерти надоедали постоянные требования лерров, и она начинала тихо мечтать покинуть деревню и отправиться куда-нибудь туда, где она станет самой обыкновенной молодой женщиной, у нее и в мыслях не было попытаться осуществить эту мечту до тех пор, пока не родится новый жрец или жрица.
Но сейчас она не видела способа выполнить свой долг.
Кроме одного-единственного.
— Я пойду. Забери меня, — сказала она.
На деревню обрушилась тишина. Тала поняла, что привлекала пристальное внимание всех окрестных лерров.
Ухмылку чародея смыло.
— Что?!
— Забери меня, — повторила Тала. — Увези из этой деревни.
Чародей склонил голову набок, сжимая рукой деревянный талисман в форме огонька свечи.
— Зачем? Я не ищу жену или ученицу, женщина. Мне всего лишь нужна шлюха, чтобы согревала постель и скребла полы в доме.
— Ну да, рабыня. А здесь я кто, по-твоему? — воскликнула Тала. — Я дни напролет выполняю приказы лерров, потакаю их капризам, чтобы они позволили всем остальным жить спокойно. Я не замужем. Думаешь, по своей воле? Лерры запрещают мне спать с мужчиной! Ни мужчин, ни детей, даже земли собственной у меня нет, и времени ни на что другое, кроме беготни туда-сюда по указке духов! Да я последние три ночи спала в лесу, а не в собственной постели, по указке этих духов! Уж лучше у тебя полы скрести, чародей.
Тишина содрогнулась. Ты лжешь! — хором вскричали тысячи бестелесных голосов. Ты лжешь!
Тала, развернувшись, прокричала, глядя на землю:
— Да что ты в этом понимаешь?! Откуда тебе знать, что у человека на сердце?! Уж лучше человек-чародей, чем жизнь с вами!
— Но, жрица… — начала было Кожевница.
Тала резко оборвала ее.
— Даже не начинай, тетя! Ты в этом разбираешься не лучше лерров!
