Я выплюнул юшку и на полусогнутых заковылял к Деду. По пути чуть не стошнило, и мухи перед глазами прыгали.
Шмякнулся я именно там, где он показывал, без базара! Среди шишек и корней куски бампера валялись и остатки фар. Только обо что шмякнулся — непонятно.
— Стекло, — сказал Дед. — Оно разбегается, но вы его догнали.
— Разбегается? — на всякий случай я снова присел. И подальше от старикана отодвинулся. Я еще не вполне окреп, чтобы отбиться от умалишенного.
— Согласен, термин неточен, и недостаточно данных, чтобы утверждать с уверенностью, — резво заквохтал Дед. — Я слежу за ним не так давно. Где-то оно удаляется от условного центра со скоростью бегущего человека, а где-то тащится по крошке в час. Несомненно одно: это граница некоей области либо зоны, и зона расширяется, имея центр примерно в районе северной оконечности Белого озера... Но это весьма приблизительно... Или разбегается, как вам удобнее... На данном участке вам повезло, граница скользит достаточно быстро. Поэтому удар получился не слишком сильный и слегка по касательной. Даже на большой скорости вы догнали стекло с трудом.
— Догнал стекло?
— Именно. Хотя я не уверен, что данный феномен можно назвать стеклом. Скорее двусторонним зеркалом... Я бы даже рискнул предположить, что мы имеем дело с пресловутой «кротовой норой», н-да... Вам здорово повезло, что вас просто оттолкнуло назад.
— Какая еще, блин, нора?!
— Это, гм... релятивистский термин, обозначающий пространственно-временную аномалию в точке скопления больших масс материи. — Дед по-доброму посмотрел на меня и поправился. — Черная дыра, так проще?
Он поставил свой бидончик, чтобы ягода не высыпалась, и резво пробежался вниз по склону. Я сидел враскоряку, промокнув от пота, сплевывал кровь и гадал, появится ли хоть кто-нибудь нормальный на этой дороге. Локтем старался не шевелить, хотя уже понял — перелома вроде нет. Зато оказалось, что жутко болит левая коленка, аж в глазах потемнело, когда резко разогнулся.
— А я гляжу, несется кто-то, — шепелявил Лексей Саныч, или как его там, пока мы меня обратно в салон запихивали. — Гляжу, что далеко, ну никак мне не успеть вас предупредить... Уж я бежал, кричал, а вы и не приметили...
— Постой, отец! — От таких слов я аж затрясся. — Так ты шо, давно тут бродишь? Ты шо, заранее знал про фигню эту? Ну... про стекло, про нору?
— Часа три назад наткнулся. — Он почесал в затылке, спокойно так, будто я его о дожде спрашивал. — Вот, пройтись до станции решил пешочком, заодно ягод пособирать. У вас, кажется, губа разбита, возьмите мой платок... Павел на три дня приехал, отпустил меня в город. После нашего воздуха поселкового, сами понимаете, в автобусе трястись никакой радости...
