В противовес к сказанному в марте 1943 года, когда Калмыцкий Кавкорпус уже насчитывал много тысяч солдат, в нём кроме командира Долля было лишь 2 немецких младших офицера и 3 простых солдат-немцев. Немецкий персонал со временем несколько вырос, хотя далеко не достигал процентных соотношений в других Восточных легионах-не забудем, что и сам Калмыцкий Корпус вырос более чем вдвое. 21 июля 1943 года, когда Корпус количественно достиг численности полка, в нём были кроме Долля только немецкий врач, бухгалтер — он же по совместительству переводчик — и 9 младших офицеров. В каждом подразделении, там где в Восточных легионах было по 5 офицеров-немцев и 68 солдат-немцев, немцев-офицеров не было вообще и только 14 младших офицеров и солдат-немцев. Другой разницей было то, что если немецкий персонал в Восточных легионах имел по правилам всегда командирский статус, то в Калмыцком Корпусе это был лишь персонал связи.
Немцы в Калмыцком Корпусе не имели полномочий командиров над солдатами-калмыками; они выполняли функции администрации, санитарии и т. п.
(Из рапорта о положении дел в Калмыцком формировании д-ра Долля для начальника штаба группы войск Шёрнера в генерал-губернаторстве от 5/6.07.1944 г. и из беседы с Д.Арбаковым 25/26.10.1971 г.)
Не забудем, что формирования Восточных легионов не превышали обычно численности усиленного батальона, в то время как Калмыцкий Корпус уже имел силу минимум бригады. Если не считать самого командира Долля, штаб Калмыцкого Кавкорпуса состоял только из офицеров-калмыков.
Небольшой особенностью было присутствие при штабе чисто политической фигуры в лице бывшего мэра Элисты Бембе Цуглинова, который после отступления из Калмыкии, пользуясь полным доверием Долля, в отсутствие других постов занимал официально должность председателя полевого суда Корпуса.
Естественно, что ничего подобного не было в других батальонах Восточных легионов, которые находились в рамках обычной военной юрисдикции.
То, что Калмыцкий Корпус имел свой собственный юридический статус, ещё раз подчёркивало его автономный характер, хотя тут можно было бы ожидать появления тех или иных судебных недоразумений, связанных с юридической компетентностью Цуглинова. Политический вес Цуглинова по-прежнему определялся словами «Президент Калмыцкого народа».
Цуглинова, как правило, вспоминают как человека властного, которого солдаты-калмыки не сколько уважали, сколько побаивались. Рядом с ним, уже не как политический, а как военный советник, всегда присутствовал начальник штаба.
