Веберу было плохо, колени дрожали.
Телеграфные столбы мелькали мимо. Случайно взглянув на спидометр, он заметил, что выжимает больше сотни километров в час. И снял ногу с педали газа. Когда стрелка упала до шестидесяти, снова нажал на газ и впредь уже держал предписанную скорость. Знал, что дорожная полиция последнее время особенно круто взялась за контроль дачных трасс.
Покосился на Викторию. Видел, что она напряженно размышляет. И чувствовал, что в голове ее крутятся самые разные мысли. Вдруг она так стукнула его по колену, что он едва не взвыл.
— Сейчас же примите вправо! — возбужденно крикнула она.
Вебер глянул в зеркало, потом нажал на тормоз и остановил машину на обочине.
— Есть, мой милый! — торжествующе воскликнула Виктория и включила свет в салоне.
— Что у вас есть? — спросил Вебер с такой гримасой, словно грыз лимон.
— Я уже знаю, в чем дело.
Вебер тоже был убежден, что знает. Нетрудно было догадаться — слишком мало вариантов. Заглушив мотор, он уселся поудобнее и терпеливо ждал, что скажет Виктория.
Она полезла в сумочку, достала пачку сигарет и зажигалку.
— Вы про аборты слышали? — спросила она вдруг.
Вебер забрал у нее сигареты, закурил и выпустил дым в открытое окно. Потом сказал, задумчиво вслед:
— Нет, а вы?
И бросил пачку сигарет в ее раскрытую сумочку.
Она удивленно уставилась на него.
— Иногда вы просто невероятно любезны.
— Как это? — спросил он.
— Я же хотела закурить.
— О, прошу прощения, я задумался.
Вновь достав пачку, подал ей сигареты и дал прикурить. Пару раз глубоко затянувшись, она сказала:
— Такие вещи в Швейцарии можно устроить очень быстро и без проблем. Там есть клиники, в которых с пациентками обращаются с подобающей деликатностью. Можно выбраться в короткий отпуск и приехать домой, сделав дело. Молодой Витте, оторвавшись от нас в Невшателе, отвез Анну в клинику. Через три дня они вернулись. Такая операция, если ее делает врач в соответствующих условиях, не представляет никакой опасности. Но, несмотря на это, пациентке следует несколько дней поберечься. Поэтому, собственно, и не удалось поговорить с Анной ни вчера, ни сегодня.
Вебер согласно кивнул.
— А сцена на горе Шомон?
— Вы помните, какая была жара?
— Да уж, заметил.
— Там было градусов под сорок. А нас сбило то, что сознательно или несознательно нам вдолбили в головы Штайнерты. И воображение заставило увидеть то, чего вовсе не было. Да, Михаэль Витте странно двигался в ее сторону. Но и мы в такую жару едва держались на ногах.
