— Где Анна?
— Я только что ее видел.
— Только что, только что… — передразнил его Витте. — Я не спрашиваю, где ты только что ее видел. Хочу знать, где она сейчас!
— Не знаю точно, сегодня у нее свободный вечер, — с невозмутимым спокойствием заявил Йоханнес. — Может, пошла на пляж.
— А там прыгнула в воду, да? — вмешался Вебер. — И совершенно случайно утонула.
Йоханнес даже не взглянул на Вебера и отошел к краю террасы.
— А где ваш сын? — обратился Вебер к Вильгельму Витте.
— Это не ваше дело.
— Я должен с ним поговорить!
— Вы не скажете ему ни слова. В этом можете быть уверены.
Витте уже не владел собой.
«Хороший знак», — подумал Вебер.
Витте возбужденно метался перед ними — это уже не был спокойный солидный деловой человек, каким он представлялся утром.
— Да вон она стоит! — вдруг крикнул Йоханнес.
Стоя в нескольких метрах от края террасы над берегом Эльбы, он протянул руку в темноту.
Вебер вдруг почувствовал, как что-то сжало его горло. Ковальский тихо вскрикнул и хотел броситься в сторону Йоханнеса, однако споткнулся об один из манекенов, которые остались после показа мод. Тот закачался и упал бы, не подхвати его Вебер в последний момент. Старательно поставив манекен на прежнее место, он нагнулся и поднял упавшую шляпу Ковальского.
Старик испуганно косился на рекламное создание в светлом парике, уставившееся на него из-под длинных ресниц, что производило ужасающе реальное впечатление.
— Простите, не заметил, — сказал он неведомо кому, то ли Витте, то ли манекену.
Йоханнес все еще указывал во тьму.
— Вон она стоит! — повторил он, теперь немного тише.
Вебер всматривался во тьму, но как ни старался, ничего не видел. Если действительно Йоханнес что-то разглядел, то у него глаза были гораздо лучше. Вебер дал знак Ковальскому и Виктории. Едва сделали несколько шагов, как вдруг посреди террасы заметили какую-то фигуру.
Ее силуэт четко выделялся на фоне реки и постепенно темнеющего неба. Фигура стояла неподвижно, только волосы развевались на ветру. Повернувшись к ним спиной, казалось, она всматривалась в реку. Было в ней что-то зловещее.
— Анна! — крикнул Ковальский во тьму.
Фигура не шевельнулась. Ковальский тревожно покосился на Вебера и прошептал:
— Это не человек!
Вебер кивнул. Ему и в голову не приходило, что Витте зайдет так далеко. Тот явно рассчитывал, что с них хватит выставленной на террасе куклы, издалека и в темноте смахивавшей на Анну.
Вебер содрогнулся от ярости и словно издали услышал свой собственный хриплый голос:
