Николай задумчиво покивал и тихо проговорил:
— Понимаешь, Паша… В пятьдесят девятом году, когда я был еще совсем пацаном, один местный грек, Статырос, вышел в море по тихой погоде на баркасе проверить крючья. И вернулся через двое суток. Ослабевший, едва живой. И без ноги. Ему спасли жизнь, хотя он и потерял очень много крови. После этого он прожил еще лет двадцать. Я часто видел, как он часами стоит на скале, опершись на костыли, и высматривает что-то в море. Он так и не сказал никому, где потерял ногу. Вот еще. Три года назад в Феодосии ушел на море и не вернулся майор, спортсмен-пловец, кандидат в мастера спорта. Его нашли у нас, в балке, спустя неделю. Без обеих ног. Я тебе могу еще назвать на вскидку с десяток случаев, когда люди пропадали без вести в районе Карадага.
— В любом курортном городе, Коля, тебе могут назвать сотни подобных случаев. И морские чудища здесь не причем. А причем — катера, лодки с моторами и водка. Ты ведь биолог, мне ли тебе рассказывать, какова вероятность того, что в окрестностях заповедника болтается монстр. Один, понимаешь, о популяции я вообще молчу. Да ведь это Черное море, Коля… Исхоженное вдоль и поперек. Выглянь сейчас — и ты увидишь как минимум два судна на траверзе. Это не Богом забытый архипелаг в Тихом, и не глубины Атлантики. Здесь все как на ладони. Водись в наших краях какой-никакой неведомый зверь — он был бы давно замечен, отловлен и классифицирован. Так что, брось заниматься ерундой и пошли ко мне. Коньяку может выпьем…
— Спасибо, Паша, не пью я. Ты же знаешь. Как в армии каким-то пойлом отравился — с тех пор ни капли… Да и голова что-то разболелась. — Николай потер виски ладонями. — Но ведь должно быть этому какое-то объяснение. Должно быть. Может тварь не такая уж и большая. И популяция голов в двести. Метаболизм замедленный, режим питания — один-два раза в полгода. Ареал обитания ограничен. Скажем — подводные гроты… Ведь может быть такое? Паша, ведь это возможность открыть новый вид. Новый, понимаешь?
— Да-да… Попасть в учебники и энциклопедии… Понимаю, амбиции. Тебе надоело возится со своими моллюсками? Коля, у тебя работа в завершающей стадии. Ты доказал возможность выращивания дальневосточной устрицы, последний шаг — и ты на коне! Если ты сейчас раструбишь повсюду о своей находке — простыми смешками за спиной дело не обойдется. Если слухи дойдут до пердунов из академсовета — тебе припомнят все. Все, Коля. И статью твою припомнят, и высказывания все неосторожные, и брата твоего, сбежавшего в славный город Сиэтл, припомнят. И тогда — конец твоей карьере.
