Армектанский командир тотчас же поднялся и отошел к другим кострам — естественно, вовсе не затем, чтобы в очередной раз проверить готовность своих подчиненных. Его присутствие при разговоре друзей явно было излишним, и он прекрасно это понимал. Он оберегал жизнь и здоровье молодого господина, не один год служил ему советом и помощью, однако знал свое место и вовсе не желал лезть в дела, которые никак его не касались.
Когда солдат ушел, Денетт снова начал искать шишки, пока не собрал все, оказавшиеся в пределах досягаемости.
— Не могу понять, — в очередной раз признался он. — Как ты ее себе представлял, скажи? Нет, не говори, я и так знаю. Так же, как и я. Мы даже никогда об этом не разговаривали, настолько мы были в том уверены. Первая из Жемчужин.
Статус Жемчужины Дома имела одна, иногда две, очень редко три невольницы. Стоимость их оценивалась не в десятках, а в сотнях золотых. Подобные суммы трудно было даже себе вообразить.
— Каждый Дом имеет свою Жемчужину, — рассеянно говорил Денетт. — «Покажи мне коней и женщин Дома, и я скажу тебе, чего стоит твой род». Разве не так? А эта… Не знаю. Неужели мой двоюродный дед повредился рассудком пред смертью?.. Да, все всегда знали, что он человек со странностями. Но не сумасшедший! Там, в Дартане, ни о чем не знают, понимаешь? Так же, как не знал и я. Я приехал сюда поговорить с кем-то, кто поймет все с полуслова. Я приехал к первой Жемчужине Дома с предложением, которое невозможно было отвергнуть. Но… Теперь — не знаю. Я не знаю, кто она!
— Но ведь она всего лишь обычная невольница. У нее нет никаких причин, чтобы…
— Халет! Прошу тебя, перестань! Ты не видел ее и не слышал. Ты знаешь хоть одну невольницу, которая, получив такое состояние, бегала бы босиком по дороге? С титулом, к которому в Дартане с уважением относятся даже армектанцы? Халет, ведь к ней положено обращаться «ваше высочество», по крайней мере до тех пор, пока суд не решит иначе… Я вижу лишь одно объяснение: эта женщина сошла с ума! Ее разум не выдержал подобного потрясения. Иногда так бывает.
Он провел рукой по лицу.
— Вот только это неправда, — добавил он.
— Она армектанка.
— Да, и что с того?
— Очень красивая? — допытывался Халет.
— Красивая? — Денетт рассмеялся, встал и отошел на несколько шагов, потом вернулся. — Красивая? Халет, друг мой! У нее глаза разные! Слишком высокая, почти с меня ростом. Груди… вот такие! Нет! Еще больше и ниже! У нее слишком широкие пятки, ноги грязные, наверняка в мозолях, волосы под мышками и на лодыжках, а значит, наверняка везде, поскольку о воске для эпиляции она никогда не слышала.
