– Идите, идите, голубчик. Не утомляйте меня. Я всё знаю.
Сухомлинов прервал свой доклад на полуслове, щёлкнул каблуками, склонил благородно седую голову, развернулся, вышел прочь из кабинета. Позади Императора бесшумно открылась дверь, выглянула супруга:
– Ушёл? Супруг кивнул, и Аликс быстро подойдя к нему, прижала голову к груди:
– Устал, мой бедненький. Утомляет тебя гадкий министр. Ну, пойдём-пойдём, Григорий Иваныч нынче пророчество обещал объявить. Новое.
Николай послушно поднялся с кожаного, обитого серебряными гвоздиками кресла, послушно последовал за женой…
Распутин был встревожен. Никогда ещё царственная чета не видела его в таком состоянии. Можно сказать, что чудотворца трясло. Он сидел в своём знаменитом чёрном сюртуке, бледное лицо с бородкой скрывалось в полутьме тщательно зашторенной комнаты. Одинокая свеча в углу отбрасывала неровные блики на его высокую долговязую нескладную фигуру, заставляя подумывать о нечистой силе. Но, тем не менее, несмотря на стучащие друг о друга зубы прорицатель оказался на высоте – и сообщил пусть невнятно, но многое: нет больше на свете ни Британии, ни Америки. В руинах лежит гордая Галлия. Выжжена адским огнём половина Германии. А на севере Империи новое царство возникло. Неведомое доселе, с ужасающей силой. Именно оно превратило в пепел заокеанские земли. Да и половину Европы тоже. Сожгло их адским пламенем. И теперь переменился мир. И никогда прежним не станет. А коли хочет он, Николай, на троне Державы Российской усидеть, поскольку людишки в том царстве жалости не ведают, а силе их предела нет, то должен государь немедля посольство на Мурман снарядить. И послать туда самых-самых людей. Не мешкая!
Выкрикнув последние слова, Григорий упал на пол, забился. Изо рта пошла пена. Тот час к нему подбежала одна из его духовных дочерей, наглухо закутанная в чёрное, тупым ножом разжала челюсти, вставила между ними деревянную ложку. Появился и дюжий молодец, так же в чёрном, бросил на грудь пророку подушку, навалился, сдерживая конвульсии. Николая и Алису трясло. ТАКОГО они не ожидали. Обычно Распутин пророчествовал по малому. Ну, там кто-то что-то украл, кому то нужно то-то и то-то сделать. Но такое – впервые… В это время «дочь» подняла голову, замахала руками:
– Идите, идите, старцу плохо! Воздуха не хватает…
Смущённая чета торопливо вывалилась из покоев Распутина. Николай, весь бледный привалился к стене, смахнул, не заботясь об условностях этикета, пот со лба. Алиса, что бывало с ней в минуты очень сильного душевного потрясения, забывшись, произнесла по-немецки:
