— Список впечатляет.
— Да уж.
— Нью-Йоркская публичная?
— Библиотека и еще библиотека Конгресса, проклятые места. Хуже, чем на войне, правда, комаров меньше.
— У вас должны быть визитные карточки.
— Были, но все кончились.
Амо стремительно подносит руку ко рту и неуловимым движением бросает виски себе в глотку.
— Придумал себе имя? — спрашивает Амо.
— Придумал — что?
— Имя.
Некоторое время мальчик молчит, взгляд его блуждает по кофейным чашкам, он взвешивает возможные ответы, потом отрицательно качает головой. Он продолжает механически совершать это движение, слыша свой ставший вдруг чужим голос:
— Не-а.
Казалось бы, невелико решение, но только сейчас он впервые подумал о нем. По рукам поползли мурашки, тело стало невесомым. Таково, подумалось ему, ощущение свободы, секунды, за которую решается судьба.
Амо стучит по столешнице, снова виден длинный палец. Звук приглушенный, едва слышный.
— Ну что же, неплохо. Чувствуешь, что перестал быть прежней личностью, во всяком случае — сейчас.
Мальчик глотает виски. Оно проникает во все поры, режет язык и сушит горло, ничего необычного, виски всегда так действует на него, одинокого путника в жаркой пустыне. Правда, раньше ему никогда не приходилось пить в такую рань.
Бармен снова наполняет кружки кофе и вопросительно смотрит на пустые стаканы. Амо подмигивает, и на какую-то долю секунды становится заметным небольшой шрам на левом веке. Бармен ставит на стол еще два стакана с виски. Мальчик, не глядя на стакан, тянется за кружкой. Его вдруг поражает чернота кофе, и он раздумывает над тем, с какой легкостью цвет становится вкусом.
— Анхель. — Амо произносит это слово с каким-то испанским вывертом, отчего «е» превращается из обычного гласного в невнятный шелест.
— Простите?
— Ты не возражаешь, если я стану называть тебя Анхелем? У меня когда-то был один знакомый Анхель, но теперь его больше нет. — Амо некоторое время молча смотрит на дождь. — Наверное, я мог бы сейчас выбрать и другое имя.
— Анхель?
— Анхель, — снова произносит Амо.
Да, вот так обращаются с ним люди; впрочем, они всегда с ним так обращались. Он вырос с этим, сколько он себя помнил, его всегда использовали прежде, чем он успевал принять решение.
— Я не обижаюсь, но думаю, что вы выбрали не того человека.
Амо согласно кивает.
— О вкусах не спорят.
Дождь за окном почти прекратился. Свет из окон становится то слабее, то ярче. По полу пробегает тень и останавливается на старой карте мира, кнопками прикрепленной к стене за стойкой бара. Углы карты загибаются у кнопок, проткнувших океаны, а тень печальной полосой ложится на Антарктиду, привольно раскинувшуюся внизу карты.
