Воздух густеет то ли от тумана, то ли от пыли, становясь ломким и хрустящим, когда они засыпают. Анхель просыпается от того, что Пена кашляет, тяжкий громкий клекот возникает где-то глубоко в ее груди, она поднимает голову и сплевывает мокроту.
— Что с вами? — спрашивает он, но она кашляет во сне и не знает, что с ней.
Утром ей становится хуже. Они едут в Аризону по проселочным дорогам. Анхель ведет машину, Пена сидит рядом, рука ее сжата в кулак, грудь и горло тяжело вздымаются в такт неровному дыханию. Грязь, свернувшаяся в шарики после последнего дождя, хрустит под колесами. Пятьдесят миль они не видят ничего, кроме плоского, как стол, ландшафта. Огромная банка из-под перца стоит на обочине, похожая на сидящего сторожевого пса. На этикетке до сих пор видно маленькое красное пятнышко, коробка покрыта пылью и абсолютно пуста. Он удивляется, что она до сих пор стоит здесь. На крошечном рынке Пена говорит по-испански с какой-то женщиной, которая исчезает в домишке за магазином и через десять минут возвращается с пакетиками каких-то трав и чашкой кипятка. Пена молча пьет отвар, кашель становится тише. Анхель видит, как старуха вздрагивает от облегчения. Он не хочет смотреть и углубляется в чтение местной, успевшей пожелтеть газеты десятимесячной давности. Читает о лишении права на выкуп закладных, переходит к рекламе, а потом отходит подальше от Пены и закуривает.
Пена покупает коробку лимонов, Анхель несет их в машину, впервые за весь день он вдыхает запах чистоты. Все утро они едут через загаженные поселки, останавливаясь в закусочных, где берут только воду. За стойками — темнокожие мужчины, не произносящие ни слова, когда они входят. В джипе Пена готовит густые, отвратительно пахнущие отвары, на поверхности которых плавают куски каких-то кореньев. На гарнир она режет лимоны, и скоро все пропахло цитрусовыми.
Ведя машину, Анхель всматривается в дальний край горизонта, ему нравится смотреть на вещи, которые вдруг возникают как бы ниоткуда, словно по мановению волшебной палочки. Красные пустынные песчаные валы возникают из пятнышек размером не больше ногтя большого пальца. В ушах завывает знойный ветер. Солнце везде, куда ни глянь. Он закуривает. Дым улетает куда-то назад. Пена, дрожа от озноба, сидит рядом, укутав ноги индейским одеялом. Анхель хочет остановиться, найти врача. Пена не разрешает, она хочет проехать Калифорнию до заката, она хочет сотню разных вещей, и ни одну из них Анхель не в состоянии себе представить. К вечеру они находят стол для пикника. Он стоит под старой сосной с высохшими и наполовину опавшими иглами. Дерево больше похоже на ободранное огородное пугало. На столешнице кто-то вырезал пентаграмму, а ниже — любовное послание. Они распаковывают сумку с едой. Пена кашляет от каждого движения. Анхель ставит сумку, внимательно смотрит на старуху и замечает две глубокие морщины в углах рта, которых не было раньше.
