Силмирал. Измерение | страница 4
…Вечер я встретила мрачная, как тот парень из моей школы, что проиграл в какой-то сетевой игре. Всё бы ничего, да вот только он спорил на сотню щелбанов, что всех уделает. Уделал… Потом три дня в школу не ходил из-за в кровь разбитого лба. Тёмыч его зовут, кстати. Артём. Неплохой, между прочим, парень. Мы с ним друзья по разуму… В том смысле, что оба фанатично преданы одной коллекционной карточной игре. В общем, он до сих пор не садиться за компьютер с теми парнями, что так яро преданы чужим обещаниям.
Ну так вот… Он-то словил сто щелчков в общем, а вот мне досталось полной мерой от всех троих родителей. Поэтому, выслушав их самое честное мнение, я ушла в нашу с бабушкой спальню и, в халате развалившись на кровати, предалась нерадостным раздумьям. В том числе и о своём сумбурном объяснении произошедшего.
«Спешила — поскользнулась — ударила попой землю». «Молодец — завтра постираешь — к компьютеру можешь даже не подходить». Так звучит краткий пересказ нашего долгого и эмоционально насыщенного диалога. Нет, ну серьёзно! Мне что, рассказывать о каком-то мистическом свете; о том, как меня чуть не сбила машина, и, как финал, об этой дурацкой стекляшке? Да бабушку на месте инсульт хватит, а маму с папой — столбняк! Ну уж фиг уж… Хотя… Мама порой говорит, что я слишком сгущаю краски, что не такие уж они и строгие… Как знать! Но по мне и этого много…
Позвонила моя классная руководительница. Трубку взяла мама и после непродолжительного разговора коротко объявила, что завтра и послезавтра школы не будет.
Я облегчённо выдохнула: последние пять минут я думала, как подкатиться к занявшему стол папе и намекнуть ему, что у меня уроки… Что ж, хоть за это не огребу.
После вечернего умывания я почему-то на несколько секунд задержала взгляд на своём отражении. Из глубин зерцала на меня смотрела девушка, на мой критичный взгляд, довольно интересная. Только непривычно серьезная для своих семнадцати лет. Большие карие глаза моего отражения — наследство от мамы — смотрели задумчиво, хотя все мои друзья вечно путали эту задумчивость с грустью. Губы чуть сжаты — пережиток недавней обиды; ноздри прямого носа — а это уже папина черта — нервно раздуваются. Я стянула заколку и встряхнула головой. Грива густых каштановых волос упала на мои плечи мягкими волнами. Вот что-что, а волосы мои всегда были для меня самой большой гордостью, наравне с художествами, острым умом и… таким же острым языком, который я никогда не умела сдерживать. За это, кстати, дома на меня тоже часто рявкали. Ну что ж: на серую мышку вроде не очень похожа, на гламурных барышень из моего класса — к счастью — тоже. Значит, всё хорошо. Кажется…