оторвало переднее правое колесо обычной советской противопехотной «ведьмой». После этого случая амеровские «миротворцы» предпочитали не высовываться из расположения и упросили российских десантников одолжить им пару наших БТР с экипажами. В последствии, американцы заменили колёсную технику на более неприхотливые и надёжные гусеничные М113А3
[62]. Но из-за необходимости усиления брони, амеровский «броневик» жрал много горючки. Кроме того, машина слабо держала кумулятивные «выстрелы» из РПГ-7 даже в область лобового броневого скоса. Хорошего мало, учитывая то, что большинство мин и гранат были советскими.
Но пока ещё в Зоне летала и ездила только старая, советская техника. Что спасло немало жизней солдат и доставляло сталкерам море беспокойства. Однако затруднения, вызываемые местными условиями, как это ни странно, уравновесили изначально проигрышное положение сталкерских группировок. Армейцы были вынуждены отказаться как от артударов, так и от любых масштабных операций с использованием бронетехники. Точечные десантные операции были основным средством влияния военных на внутреннюю оперативную обстановку Зоны отчуждения. Вояки поступили весьма разумно, перегородив дороги блокпостами и постоянно совершенствуя средства защиты для своих рейдеров. В открытом бою такой боец стоил десятка вооруженных, чем попало, сталкеров. Однако сюда десант высадить не удастся так просто: вертушку или собьют на подлёте, или организуют десантникам тёплую встречу. Даже «Свобода» не рискует открыто говорить о своих связях с военными, рискуя в противном случае, навлечь на себя месть со стороны всех более-менее сильных сталкерских кланов. Те непременно объединятся, хотя бы на время, чтобы уничтожить антагониста, резонно смекнув, что если не сделают этого — сталкерской вольнице быстро придёт конец.
…Сон был глубоким и коротким. Остальное время провёл в дремотном состоянии, борясь с накатывающей мигренью. Охотник так и не вернулся. Заставив себя поесть. Ради такого случая разогрел остатки тушёнки — горячая пища несколько улучшила самочувствие. Светало.
Я вынул ПДА и включил сканер. Через полчаса у меня была карта оперативной обстановки в районе деревни и прилегающих к ней холмов, и юго-западной оконечности дороги ведущей к Радару. Местность была сложная: холмы и глубокие овраги переходили в небольшое плоскогорье, что затрудняло распространение радиоволн. Плюс, Выброс всё сильнее давал о себе знать, как спонтанными всплесками радиопомех, так и приступами дурноты и жесточайшей мигренью, проходившей так же внезапно, как и начинавшейся. Если в течение суток мне не удастся выработать план маршрута к Ржавому лесу, то придётся оставаться здесь ещё довольно продолжительное время. Длительность Выброса была безотносительна каких либо сроков: он мог продолжаться и час, и два или затянуться на сутки. Сама природа этого явления малоизученна: достоверно известно только то, что человек его последствий пережить не может, подвергаясь ментальному и радиационному воздействию. Все статичные аномалии меняют своё месторасположение и неприятные сюрпризы ожидают путешественника там, где раньше можно было свободно пройти. Припасы подходили к концу, и пересидеть без ущерба для боеспособности, можно было не более семи суток.
