— Как дела со стихотворением? — осведомилась мертвая девушка.
— С Глорией рифмуется не так уж много слов, — заметил Майлз. — Или с твоей фамилией. Пальник.
— Спальник, — сказала мертвая девушка. У нее между зубов застрял кусочек говядины. — Магнолия.
— Может, тогда сама напишешь эти дурацкие стишки? — вспылил Майлз. Повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь почти бесшумным скольжением волос по сосновому полу. Майлз сел, предварительно проведя по полу рукой, так, на всякий случай.
— Ты собиралась рассказать мне что-нибудь о своей жизни, — напомнил он.
— Скучная, — сказала Глория Пальник. — Короткая. Окончена.
— Не слишком-то много материала для работы. Разве что ты хочешь на выходе получить хокку…
— Расскажи мне о той девушке, которую ты пытался откопать, — попросила Глория. — Той, которой ты посвящал стихи.
— Ее звали Бетани, — ответил Майлз. — Она погибла в автокатастрофе.
— Она была хорошенькая? — спросила Глория.
— Ага, — подтвердил Майлз.
— И очень тебе нравилась, — добавила Глория.
— Ага, — сказал Майлз.
— А ты вообще уверен, что ты поэт? — усомнилась Глория.
Майлз молчал. И остервенело грыз свой кусок говядины. На вкус мясо напоминало землю. Может, он напишет об этом стихотворение. И уж тогда-то Глория Пальник поверит.
Наконец он проглотил мясо и спросил:
— Как ты оказалась в могиле Бетани?
— А я откуда знаю? — ответила она. Девушка сидела напротив него, привалившись к бетонному Будде размером с трехлетнего младенца, только гораздо толще и святее.
Волосы свисали ей на лицо, прямо как у героини японских ужастиков. — Ты что, думаешь, мы с Бетани поменялись гробами просто так, по приколу?
— А Бетани, она теперь такая же, как ты? — спросил Майлз. — У нее тоже странные волосы, и она тоже гоняется за людьми и пугает их просто так, по приколу?
— Нет, — сказала мертвая девушка сквозь завесу волос. — Не просто по приколу. Хотя что плохого в том, чтобы слегка поразвлечься? Со временем становится тоскливо. И почему это мы должны перестать веселиться? Только потому, что умерли? На том свете не особенно-то много радостей, к твоему сведениию. Никаких тебе вечеринок, дьявольских коктейлей и настольных игр.
— Знаешь, что странно? — сказал Майлз. — Ты говоришь совсем как она. Как Бетани. Очень в ее духе.
— Это было тупо с твоей стороны — пытаться вернуть стихи, — заявила мертвая девушка. — Нельзя подарить что-то, а потом забрать подарок назад.
— Я просто скучаю по ней, — сказал Майлз. И заплакал.
