Суверенитет означает независимость и власть, являющиеся отдельно, или трансцендентно, верховными и реализующими себя в политическом обществе с высоты своего положения, поскольку они есть естественное и неотчуждаемое право, принадлежащее целому (изначальной сущности суверенного государя), которое является верховным по отношению к целому, создаваемому политическим обществом или народом, и которое, следовательно, либо подавляло их, либо поглощало их в себя. Описанное качество не принадлежит государству. Будучи приписанным государству, суверенитет разлагает его. В связи с этим следует обратить особое внимание на три значения понятия "суверенитет".
Во-первых, это касается внешнего суверенитета: суверенное государство — каждое конкретное суверенное государство — по праву стоит над сообществом наций и обладает абсолютной независимостью по отношению к этому сообществу. Следовательно, ни один международный закон, ограничивающий государства, не может быть воспринят непротиворечивым образом. Кроме того, эта абсолютная независимость неотчуждаема (неотвергаема), поскольку благодаря соответствующему понятию суверенное государство являет собой единую сущность, которая не может перестать быть суверенной, не перестав при этом быть государством. Следовательно, до тех пор пока государства дорожат своим так называемым суверенитетом, они не могут ни на один день хотя бы гипотетически оставить свою верховную независимость, с тем чтобы вступить в политической общество иного порядка, в мировое общество.
Во-вторых, что касается внутреннего суверенитета: суверенное государство обладает властью, которая — вместо того, чтобы быть высшей в относительном смысле, поскольку нечто, действительно, должно главенствовать и принимать не подлежащие обжалованию решения — является абсолютно высшей властью, что неизбежно для единого целого, подавляющего политическое общество либо поглощающего его. И эта абсолютная власть суверенного государства над политическим обществом, или над народом, тем более неоспорима, что государство принимают за политическое общество или за персонификацию самого народа. Разве люди не подчиняются самим себе, подчиняясь государству? В результате плюралистическая идея не просто игнорируется, она принципиально отвергается. Требуется централизм, а не плюрализм. То, что суверенное государство [все же] с неохотой допускает некоторую степень автономии отдельных органов и ассоциаций, порожденных свободой, — равноценно для него допущению внутреннего противоречия. Следуя внутренней логике понятия "суверенитет", государство стремится к тоталитаризму.
