- Доктор вам уже сказал, что у нас вы в полной безопасности? --спросила она.
- Именно об этом мы сейчас говорили, -- сказал Верхотурский и начал смеяться так, что его живот затрясся.
- Клянусь честью, ты меня не понял, - сказал доктор, -- я ведь думал...
- Понял, понял, -- перебил Верхотурский и, продолжая смеяться, махнул рукой.
И они остались в комнате, уставленной мешками сахара, крупы и муки. На стенах висели венки лука, длинные связки коричневых сухих грибов. Под постелью Верхотурского стояло корыто, полное золотого пшена, а военкомы, подходя к своим дачным, складным кроваткам, ступали осторожно, чтобы не повредить громадных глиняных горшков с повидлом и маринованными грушами, стеклянных банок с малиновым и вишневым вареньем. Они ночевали в комнате, превращенной в кладовую, и хотя комната была очень велика, в ней негде было повернуться, ибо Марья Андреевна славилась как отличная хозяйка, а доктор имел большую практику в окрестных деревнях.
II
-- Положение хуже губернаторского, - сказал Факторович.
-- Да, хуже, - подтвердил Москвин.
Факторович подошел к окну. Площадь была пуста.
-- Как много камней, -- удивленно пробормотал он и спросил: -- Что же делать?
-- А я почем знаю, -- ответил Москвин.
-- Продолжать шахматное состязание, -- предложил Верхотурский.
-- Вам смешно, -- сказал Факторович, точно Верхотурский был в лучшем положении, чем он и Москвин.
-- Пожалуйста, завтракать! -- крикнула в коридоре Марья Андреевна.
Они пошли в столовую. Москвин посмотрел на стол: белый хлеб, масло, мед, повидло, большая кастрюля сметаны, на блюде в облаке пара высилась гора лапши, смешанной с творогом, в глубоких тарелках лежали редька, соленые огурцы, кислая капуста.
-- Э, как-нибудь, - крякнул Москвин и сел за стол.
Он первым справился с лапшой, и Марья Андреевна спросила:
-- Вам можно еще?
-- Большое спасибо, -- сказал он и ударил под столом ногами, как испугавшийся заяц.
-- Большое спасибо -- да или большое спасибо -- нет? - рассмеялась Марья Андреевна и положила ему вторую порцию.
-- Если можно, я тоже съем еще, - сердито сказал Факторович и подмигнул шумно глотавшему и почему-то смущенному Москвину.
В столовую вошел длиннолицый мальчик в очках, лет четырнадцати-пятнадцати. К груди он прижимал толстую книгу в блестящем желтом переплете.
-- А, Коля, - сказали одновременно Факторович и Москвин.
Мальчик пробормотал:
-- Здравствуйте.
После этого он споткнулся и, садясь, так загрохотал стулом, что Марья Андреевна вскрикнула.
