-- Боже мой, -- вдруг поняв все, вскрикнула Марья Андреевна, -- ведь ребенок был на волосок от смерти!
Она обхватила Колю за плечи и, прижав к себе, начала целовать в щеки, а он вырывался и сурово говорил:
-- Да оставь ты эти глупые нежности.
-- Чего ради вас понесло на улицу? -- спросил доктор.
-- Просто вышли погулять.
В комнате-кладовой Коля рассказывал секретные подробности Верхотурскому и Москвину.
-- Да, скажи мне, пожалуйста, куда он хотел идти? -- спрашивал Верхотурский.
-- К машиностроительному заводу, в рабочие кварталы.
Верхотурский ударил себя обеими руками по ляжкам:
-- Вот уж действительно совершенный ребенок! Что же он хотел в рабочих кварталах стать на углу кварталов и останавливать прохожих: "Простите, вы случайно не член подпольного комитета?" Он тебе не говорил, что собирался делать в кварталах?
-- Пойду искать, -- решительно сказал Москвин.
-- Что?!! -- гаркнул Верхотурский. - Хватит того, что один уже провалился возмутительно, по-дурацки; не терплю этого картонного героизма, несообразного ни с какой целью.
-- Может, и несообразный, - сказал Москвин, -- а я Факторовича так не оставлю.
- О господи! -- вздохнул Верхотурский и принялся убеждать Москвина.
Почти до утра по коридору раздавалось топанье Полиных босых ног --разволновавшаяся Марья Андреевна принимала лекарства и пила чай. Но Москвин не вышел в коридор, он сидел на кровати, держась руками за голову, и тихо вопрошал:
- Эй, Факторович, дружба, что же это? Верхотурский лежал молча, и не было известно, спал он или думал, глядя в темноту.
VII
Это был тяжелый день. Утром доктор ссорился с женой. Из спальни были слышны их злые голоса.
-- Ты превратила наш дом в конспиративную квартиру, -- говорил доктор, -- теперь этот человек на допросе укажет, что скрывался у нас, потом найдут этих двоих. Ты понимаешь, что это все значит?
-- Это не твое дело, - отвечала Марья Андреевна, -- я буду отвечать за все, а не ты.
-- Ты нас погубишь, сумасбродка!
-- Не сметь учить меня, -- крикнула Марья Андреевна, -- ни один человек не посмеет сказать, что я ему отказала в помощи, слышишь ты или нет?
Москвин, сидя в столовой, слышал этот разговор. Он ушел на кухню.
-- Эх, дурак, не знаешь ты, что такое Факторович, -- бормотал он и ругал доктора.
На кухне тоже был тяжелый день -- стирка. Поля, стоя среди мятых холмов грязного белья, терла тяжелые мокрые скатерти на волнистой стиральной доске. Серый столб пара поднимался до самого потолка, воздух в кухне был тяжелый, как мокрая грязная вата. Потное лицо Поли казалось совсем старушечьим, глаза выпуклыми и злыми. Она стирала с пяти часов утра, но вызывавшая ярость и тошноту груда белья не хотела уменьшаться.
