Город был необычно тих. Нет, не было тишины. Долетали звуки выстрелов, крики, какие-то шумы, распознать которые я был не в силах, дело в другом. Не было извечного и мощного фона – шума работающих двигателей. Не хватало чего-то – чего именно, я и не знал, может быть – никогда, но чьё отсутствие в шумовой составляющей заметил сразу. Словно шумел сейчас не город, а большая деревня, пущенная на поток и разграбленье мёртвым войском.
Место для сна я оборудовал медленно, словно через силу. Веки налились тяжестью, а движения стали тягучими, как остывающая смола. Расстеленный пенополиуретановый коврик не хотел лежать ровно и всё стремился свернуться в рулон, я же, словно в забытьи разглаживал его рукой, прекрасно понимая бесполезность сего действа. Лишь встряхнувшись, после того как клюнул носом совсем уж откровенно, я взялся за спальник и разложил его поверх коврика. Кинул под голову кучу тряпья и уселся на спальник, тяжело размышляя о преимуществах различных способов ночёвки. С одной стороны – спать логично одетым. В любое время можно вскочить и начать действовать. Это в теории. Опыт училищных нарядов говорил, что одетым спать – не выспишься полноценно, как ни старайся. В лесу же всегда ночевали раздевшись, в любой мороз. Накинешь на себя сверху, всё что снял, и что не нуждается в просушке, и вполне нормально отдыхаешь. Немного поколебавшись с выбором, я мысленно махнул рукой на все опасности и принялся раздеваться. Чего бояться, в самом деле? Доступ ко мне – через квартиру, квартира закрыта. К чёрту всё. Спать.
Улёгшись, я облегченно вздохнул предвкушая сон, однако не тут-то было. Сон бежал от меня как от зачумлённого, минута, текла за минутой, я начал считать баранов прыгающих через канаву, потом прочие глупости, помогающие заснуть, но – тщетно. Беспредельная усталость рождала бессонницу, а бессонница рождала тоску. С этим надо было что-то делать, и я принялся вспоминать прошедший день в деталях, снова проигрывать свои диалоги с встречными, меняя реплики и пытаясь представить дальнейшее развитие разговора. Тоска отступила.
Постепенно мысли мои свернули на того «чёртика», спасаясь от которого я залетел в эту квартиру. Потом мысли перекинулись на сказочных людоедов, и в голове размеренно зажурчал голос прабабки – шаманки.
– Вокруг нас всегда есть духи-людоеды, которые едят человеческое мясо и пьют человеческую кровь, как простое питьё. Таких духов-людоедов много. Есть Ада, которые едят новорожденных детей до года. Взрослых и детей старше года эти духи не трогают. Если не хочешь впустить худых ада в дом, то будь осторожен. Не впускай никого из посторонних или незнакомых, чтобы худые ада с ними не вошли в дом незамеченными. Это называется «хорюр» – запрещение. Если наложить «хорюр», тогда обыкновенно никого не впускают и даже дверь держат постоянно запертою, и ты должен следить за этим строго. Можно поставить возле двери чугунный кувшин или горшок с палкою. Каждый входящий должен постучать палкой в горшок, чтобы худой ада не вошел вместе с ним. Можешь сделать «хахюхан» – оберег. Хахюхан или заян, от имени которого сделан оберег, должен беречь новорожденного ребенка от худого ада и от прочих злых духов.
