Он не мог спать. Не мог даже притвориться, что спит. Он встал, в одних пижамных штанах направился к своему велосипеду, сел в седло и принялся яростно крутить педали.
Он обливался потом. Зачем на такую мощность было включать обогреватель? Он еще приналег на педали. Но во время этой бешеной гонки в никуда взгляд его был прикован к гигантскому полыхающему в ночном небе знаку «X».
— О Боже, — прошептал он, опустил голову и снова принялся молиться. На этот раз он решил читать литанию Деве Марии. Но когда спустя некоторое время снова поднял голову, красный «X» сиял на том же месте.
Он никогда раньше не обращал внимания, насколько большой и яркий этот знак. Может быть, в те моменты, когда он смотрел на него, некий люк в сознании был крепко-накрепко заперт и ни одна темная, грязная мысль не могла выскользнуть на поверхность. Но сейчас болты этого люка оказались сорваны, и оттуда полезли твари, совсем недостойные священника. Недостойные! Недостойные! Так он кричал про себя, крепко зажмурившись и давя на педали до тех пор, пока не начал струиться градом пот и не заболели легкие.
В половине третьего ночи Джон метался по комнате, как тигр в клетке. О том, чтобы прикоснуться к себе и сбросить дикое напряжение, не могло быть и речи. Мастурбация — один из самых тягчайших грехов. Нет-нет, на это он не способен. Он присел к паззлу, но не высидел и двух минут. По телевизору — ничего. Все видеокассеты пересмотрены по несколько раз. Книги — черствые незнакомцы. В душе боролись два чувства — стыда и злости. Он стыдился своего вожделения и злился, что не в силах от него избавиться. Оно нарастало стремительно, вызывая горячую тяжесть в паху. Я же священник — с ужасом напомнил он себе. Затем: я — мужчина. Но священник — прежде всею. Нет, прежде всего — мужчина… Священник… Мужчина…
Как бы в подобной ситуации поступил Иисус?
На это ответа попросту не существует.
Примерно около трех утра Джон решил одеться и пойти на улицу. Прочь от этой спертой, давящей жары.
Он надел черные брюки, черную рубашку и белый воротничок. Затем — темно-синий свитер и бежевую куртку. Прогулка вокруг квартала будет на пользу, даст время подумать. Может, подвернется местечко, где подают приличный кофе. Вот и отлично. Джон вышел из своей комнаты, миновал библиотеку, конференц-зал и комнату, где мирно спал Дэррил, оказался у двери на улицу, отпер ее своим ключом и вышел. Потом запер за собой дверь.
Утренний ветерок оказался довольно свеж. Джон спрятал руки в карманы и, низко склонив голову, торопливо поспешил прочь от нависшей белой громады собора.
