На важном железнодорожном узле в Б[ромберге; Быдгощ], знакомом нам, происходит долгий разговор между начальником нашего поезда и местным руководством, переодетым в новую, с иголочки, иностранную форму. Пораскинув мозгами, мы приходим к выводу, что это поляки. Русских здесь нет и в помине. Наши вагоны отгоняют в тупик. Вооруженные люди в форме приказывают нам выйти. Я пытаюсь предъявить документы об освобождении, свои и всех остальных, и объяснить, кто мы, но документы рвут в клочки и швыряют на землю. Вот тогда до нас доходит, что поляки просто выторговали нас у русских за пару литров водки, либо вообще похитили. Так или иначе, мы в руках поляков.
В то время польская милиция носила форму немецких штурмовых отрядов или СС, за исключением особых четырехугольные фуражек.[77] Где бы эти субъекты ни появлялись, сразу же раздавались крики и начиналась суматоха. Они окружили нас, держа, словно вилы, свои допотопные винтовки.[78] Судя по всему, проблем с боеприпасами они тоже не испытывали — палили напропалую по всякому поводу и без такового. Русские вели себя так же. На лицах этого сброда читалась лживость, трусость и жестокость. Да, все идет к тому, что самое худшее у нас впереди, если только не появятся русские и не вызволят нас.
Это был тот тип людей, с которыми нам уже приходилось сталкиваться во время революции 1918 года: ни малейшего представления о дисциплине или воспитании — изгои общества, маргиналы.
Помимо русских военных, на улицах частично разрушенного Б[ромберга] встречалось и довольно много гражданского населения. Эти воспринимали нас, скорее, равнодушно — ни дружелюбия, ни враждебности. Впрочем, едва наш состав прибыл, как они предпочли укрыться в своих домах. Таблички с немецкими названиями улиц, объявлениями и названиями ферм сорваны и заменены на временные, но уже на польском языке. «Хозяева в доме», несомненно, русские, однако управление перешло к полякам. Нас отправляют в лагерь беженцев К[альтвассер][79] бывший немецкий трудовой лагерь, в 4 километрах от города.
Потеплело, и теперь на голом цементном полу уже не так холодно. Здесь нам разрешают свободно передвигаться между тремя зданиями. Здания стоят чуть поодаль от основной территории лагеря, но обнесены изгородью из колючей проволоки в два с половиной метра в высоту. Никто даже и не думает о побеге — в нашем-то физическом состоянии! Чтобы соорудить временное ложе, приходится собирать бумагу и стружки в соседних зданиях; последние крохи хлеба делим на всех и съедаем. После этого ложимся спать.
