Смертник Восточного фронта. 1945. Агония III Рейха | страница 106
На всякий случай он заводит разговор с дежурным русским солдатом и под каким-то предлогом отсылает его. Очень медленно ползет локомотив. Я проворно карабкаюсь по лестнице и прячусь внутри. Через несколько минут поезд трогается. Машинист и кочегар не захотели взять у меня последние сигареты.
И вот я осторожно спускаюсь с железнодорожной насыпи на дорогу, ведущую в город Ф[илиппсталь], он уже в американской оккупационной зоне. Все! Удалось!
Я не успел пройти по улице, ведущей к железнодорожной станции, и ста метров, как около меня резко затормозила странная машина. Из нее выскочили трое ухоженных, подтянутых светловолосых военных в ладно пригнанной форме. Они сразу поняли, что ко мне нужно обращаться на немецком языке.
— Документы?
— Нет документов.
— Откуда вы идете?
Я кратко объясняю.
— Куда направляетесь?
Я так же быстро отвечаю.
Они быстро по-военному салютуют.
Джип уносит прочь своих дружелюбных пассажиров в касках с белой полосой. Я встретил американских солдат. А потом, вытянувшись на насыпи, расслабился.»1Г
Приложения
Приложение А: заметки об аграрной политике и жизни фермеров во времена Третьего рейха
Как опытный фермер, Пауль Борн естественно упоминает сельское хозяйство и государственную сельскохозяйственную политику, описывая свою жизнь до призыва в вермахт, и, само собой, не дает подробных комментариев. Последующие разъяснения помогут читателю лучше понять первую часть воспоминаний Борна, которая имеет отношение к жизни в тылу во времена Третьего рейха.
В 1933 году нацистское правительство создает сельскохозяйственную программу Reichsnдhrstand, автором и вдохновителем которой был Уолтер Дарре. Это была попытка помочь немецким фермерам, особенно мелким фермерским хозяйствам, реорганизовать сельскохозяйственный рынок, отрегулировать производство и установить фиксированные цены на продукцию. Дословный перевод немецкого названия программы, Reichsnдhrstand — «Reich Food Estate», не раскрывает всех целей нацистов. Reichsnдhrstand — всего лишь часть большого процесса, при помощи которого они пытались возвеличить страну и землю, кратко сформулированного во фразе «Blut und Boden» (кровь и земля). Подразумевающая под собой родство людей и земли, отвращение к индустриальной, городской жизни фраза также играет на чувстве «кровного родства» всего немецкого народа. Это, в свою очередь, предполагает недоверие к иностранцам и даже враждебное отношение к ним, особенно к евреям.