– Славно постреляли…
– Да, – от глубоко затягивается и устало кивает, – что это за твари?
– Это? – переспрашиваю я. – Так понимаю, что это были дети… А в комнате их родители, на которых они и отожрались до такого вот состояния.
– Выросли детки. С помощью дедки и бабки. Хотя нет, там четыре головы. Наверняка ещё и папку с мамкой сожрали. А в сарае что?
– Была корова.
– Вот, – кивает он, – а корова пошла на закуску…
– В лесу ещё морфы есть, – напоминаю я. – Наверное, тётя.
– Или дядя, – соглашается Айвар, – родственнички, мать их так…
Роберт
29 апреля, вечер, часом позже
Осмотрели хутор, кое-что решили забрать с собой. Автомобильный прицеп с чурками дров прицепили к машине. Туда же загрузили несколько канистр, с соляркой, которые нашли в сарае.
– Смотри! – Айвар махнул в сторону загона.
Я поднял голову – в дальней части загона виднелся силуэт лошади. Загон был приличных размеров, и вдобавок уже начинало темнеть.
– Вроде живая, – Айвар посмотрел на меня.
– А ты что, лошадей-зомби видел?
– Я вообще давно лошадей не видел. Напуганная какая-то.
– Пожил бы ты несколько дней в окружении нежити – ещё не так бы дёргался. Попробуй с нашими связаться, а? – я смотрел на лошадь и прикидывал шансы её отловить.
– Не дотягивает, лес мешает. Ты что, ловить её собрался?
– Предлагаешь бросить на съедение морфам? Жалко живую тварь бросать.
Ладно, пойду гляну на лошадку. По виду, крупный жемайтукас[11], в холке примерно метр пятьдесят. Гнедой масти, крепкая – как говорится, и в пир, и в мир. А ведь лошадь нам пригодится, ту же землю пахать. Ничего не поделаешь, раз мир катится в прошлое, будем пересаживаться на гужевой транспорт. Взял из рюкзака хлеб, испечённый Видой, и отправился в загон. Лошадь, слегка наклонив голову, настороженно смотрела на меня, словно решая, убежать или остаться. Видно, что испуганная, на месте не устоит, того и гляди, сорвётся, бегай потом за ней по загону. Удивительно, как её только морфы не поймали. Ну ладно, попробуем уговорить – что теперь делать, не бросать же! Усаживаюсь на ограду и начинаю с ней разговаривать. Слышу, как за моей спиной начинает нервно посмеиваться Айвар; в ответ, не меняя тембра, таким же добрым голосом предлагаю ему сходить в задницу. Затихает. Аккуратно, не торопясь подхожу к лошади и протягиваю на ладони хлеб. Не шарахнулась, и на том спасибо. Подумала, глазом покосила, шумно выдохнула и аккуратно, одними губами, взяла хлеб. Ну что, вкусно, чертяка? Погладил по шее – стоит вроде смирно, только глазом косит, мол, кто ты такой, человек, пахнущий оружейным маслом? Фыркнула недовольно, но не зло. Скорее выразила своё мнение о моём запахе. Только мышцы на груди подрагивают да жилка на шее бьётся. Ран нет, спина, слава Богу, не сбита. Это хорошо. Провёл рукой по холке – чисто. Протру, конечно; не дай Бог, пылинка – ведь собью седлом спину, придётся пристрелить. Кто с ней возиться будет и лечить? Разве что Аста. Вот времена настали: человека завалить – даже не задумаешься, а животное жалко.
