И мигом в себе воткнула
Шышнадцать столовых ножей…»
Ну, примерно так…
И что интересно – ещё в 1864 году великолепный Лесков ВЫВЕЛ свою Екатерину Измайлову… Но когда, спустя двадцать пять лет после шумного скандала с «Леди Макбет Мценского уезда», в семье скромного фельдшера Измайлова родилась девочка – не нашёл ничего лучшего старый, сорокалетний сельский эскулап, как назвать её Катериной…
Может, потому, что вправлял он вывихи, рвал больные зубы и принимал роды в колонии Катериненгоф… Одесский уезд, Херсонская губерния…
Пышно жили одесские немцы! После опрятной немецкой нищеты – на черноморском, чернозёмном, бескрайнем просторе… где, как золотые волны, колыхалась пшеница… Волы у колонистов – что хаты… и хаты – что в Неметчине герцогские дворцы…
Старый фанагорийский солдат, из кантонистов, чудом выбившийся в «фелдшарА», получивший после тридцати лет беспорочной службы бессрочный отпуск (потому как с десяти годов в строю, в родной полк его в мешке привезли, прихватив где-то на уличке безвестного местечка), женился на бедной сироте-бесприданнице, престарелой, тридцатилетней Гретхен… построил беленькую хатку возле ставка, посадил вишнёвый садочек… и зажил себе…
Катенька личиком удалась в тихую, безгласную муттер… беленькие волосики, голубенькие наивные глазки… а вот характером…
Характер у неё таки был.
Мало что ослиное упрямство – так ещё и злопамятная изобретательность… Когда в тесто для пасхального кулича кто-то сыпанул добрую жменю махорки – пастор Шлаг все карманы у мальчишек вывернул, все швы обнюхал, да так и не понял, кто?
А Катерина стояла рядышком, скромно потупив глазки и сложив ручки под беленьким фартучком (где и был спрятан батюшкин кисет)…
А нечего было ребёночка обижать… что это такое – линейкой по ладошкам! Зверство тевтонское…
Так оно и шло… и разбитое стекло в кирхе, и утопленное ведро в общественном колодце, и банка с засахаренной лакрицей, таинственно исчезнувшая в кантине анти Фрейди… всё сходило прелестной девчушке с её розовых ручек…
А потом Катя выкинула совершенный фортель – окончив курс в Одесском городском девичьем училище (с правом преподавания в низшей школе) – сразу же после выпуска с похвальным листом – как в воду канула…
Пока не пришло письмо – из самой Столицы – что поступила она на Высшие женские курсы при Военно-Медицинской академии… Горд и счастлив был старый фельдшер – моя кровь! Недаром с восьми лет на приеме больных в книгу записывала…
Для современного читателя – совершенно непонятная коллизия… ну, уехала девушка учиться, ну, поступила… ну, на фармацевта… и что?
