АЗАЛИЯ. Истина, возможно, не всегда приятная но тем не менее она истина.
СИКОМОР. Тебе-то истина неведома. Твой подход заключается в том, что ты во всем видишь дурное и сообщаешь об этом во всеуслышание, надеясь, что на самом деле ничего плохого не случится. Это всего лишь голос твоего страха, не больше.
АЗАЛИЯ. Могу сказать и больше, но, по-моему, нас подслушивают.
РОЗА. Нет, это невозможно! Мы же здесь совсем одни!
АЗАЛИЯ. Не одни. Рядом прячется какое-то животное.
СИКОМОР (разражаясь визгливым смехом). Но ведь животные нас понимать не могут! Они и друг друга-то понять не в состоянии! Всем известно, что животные разумом не обладают.
АЗАЛИЯ. Не уверена. Вот это конкретное животное, например…
РОЗА. Все животные друг на друга похожи.
АЗАЛИЯ. А уж в этом я и совсем не уверена! И в любом случае предпочла бы подождать, пока оно не уйдет.
РОЗА. Предрассудки!
АЗАЛИЯ. Дорогая моя, я тоже не верю в разумных животных, но я их боюсь. Да! И мне их жаль.
СИКОМОР. Почему же?
АЗАЛИЯ. По многим причинам. Но больше всего потому, что скоро на их долю выпадет много горя.
РОЗА. Ну, боль-то животные чувствовать не способны.
АЗАЛИЯ. Может быть, и нет. Но если предположить, что все-таки способны…
РОЗА (задумавшись). Да, в таком случае это было бы для них ужасно! Ах, вскоре подуют ночные ветры, и нашему миру придет конец!
АЗАЛИЯ. Ну вот вы опять! Не так уж все и плохо!
РОЗА. Да нет, все-таки очень плохо… Что-то устала я. Да и спать пора. Спокойной ночи.
АЗАЛИЯ. Спокойной ночи.
СИКОМОР. Спокойной ночи. Благодарю за приятный вечер.
Итак, даже среди цветов есть, оказывается, атеисты и верующие. Просто поразительно! Если только, конечно, все это не плод моего воображения.
Но и в таком случае это поразительно. Только в ином и, пожалуй, более зловещем смысле.
***
Я пообедал, а Ланея так и не пришла. Я прилег на диван и незаметно уснул. Снилось мне вот что:
Я шел по извилистой улочке, вымощенной булыжником, по-моему, это была какая-то старая деревня. Слева показались двое и подошли ко мне. Я начал было задавать им вопросы, но они, похоже, боялись меня, а потом повернулись и побежали прочь. Я бросился за ними, желая убедить их в своих добрых намерениях. Но они не желали ничего слушать и бежали все быстрее, пока я не отстал. Затем я оказался на центральной деревенской площади, где горел огромный костер. Пламя его поднималось все выше и выше; наконец оно стало выше церкви, но никакого жара я не чувствовал.
И тут я проснулся, весь дрожа от страха, в холодном поту.
