Учитель подошел к окну. В стекло мягко бились белые лохматые снежинки, просились в тепло, облегали рамы белизной. Хороший, обильный выпал снег, обещающий урожай, и светло и притягательно белели крыши домов, поля, перелески и забытое зимой, занесенное снегом по ветви дубов озеро Сорокоумово.
— Какой у нас завтра день? — спросил учитель. — Воскресенье. Завтра, ребята, вам самое время по такому снежку пробежаться на лыжах… Люблю я, когда снега много. И умирать не хочется…
Глава восьмая
Зимой на озере
Снег такой белый, что ехать по нему боязно: все подровнял под одно, все забелил, спуски и подъемы не видно из-за этой белизны. Варя и опомниться не успела, как наехала на обрыв, ухнула с крутого берега в провал. Завалило ее снегом, барахтается, выбраться не может.
Выбралась, ощупала себя. Голова цела, руки-ноги тоже. Лыжи с валенок слетели, снегу набилось за шиворот — страх сколько…
А наверху Коля-Николай стоит и смеется.
— Ты погоди смеяться, — говорит ему Варя. — Посмотрю я, как ты будешь съезжать.
— А чего особенного? Отойди в сторонку.
Коля-Николай нахмурился, присел, по всем правилам поехал по Вариному следу, на полной скорости воткнулся лыжами в снег, вылетел из валенок. Лыжи с валенками в одной стороне, сам он в шерстяных носках — в другой…
Теперь Варя смеется, а Коля-Николай дуется.
— Хорошо смеется тот, — говорит он голосом главного редактора, — кто смеется последним.
— А ты надо мной смеялся?
— Смеялся. Да я не так громко…
— Не так громко!..
И замолчала Варя.
Великая тишина стояла кругом.
Над ними по краям обрыва вырастали из снега белые, легкие, как дым, деревья и, ветвясь в белом изморозном небе, слушали тишину и готовы были обратиться в облака и поплыть над снежным пространством — до того нежными, невесомыми смотрелись они отсюда, снизу вверх.
Замолчал и Коля-Николай. Сел на лыжу, снял носки, отряс их от снега, надел валенки с лыжами и хотел что-то сказать, да не сказал — залюбовался, как и Варя, белыми деревьями.
Недалеко отсюда кто-то кашлянул — негромко, осторожно.
— Это папа мой, — шепотом сказал Коля-Николай. — Он хотел на озеро прийти рыбачить.
— Угу.
— Посмотрим, что он поймал?
— Угу.
— Отряхнем сначала друг дружку?
— Угу.
Казалось, заговори они чуть погромче, и деревья осыплются до последней снежинки. Но вот без их голосов снег осыпался сам — это с треском взлетела с дерева длиннохвостая сорока и полетела куда-то по своим неотложным делам, и в великой тишине был слышен шелест снежной осыпи.
