Это действительно был мощный стимул. Это было неожиданно, как гром среди ясного неба. Это так меня захватило, что я не мог думать ни о чем другом. Это было волшебно. Тут было столько размаха, столько жизни и энергии, и для меня это был не просто рабочий момент. Я испытывал благоговейный трепет.
Я считаю, что у Монсеррат просто сверхъестественный голос; я упомянул об этом на испанском телевидении, а она услышала. Насколько я знаю, вслед за этим она позвонила мне и предложила сделать что-нибудь вместе. Я был совершенно ошарашен. Хоть я и обожаю оперу, я никогда не думал о том, чтобы петь ее.
Итак, я полетел в Барселону, чтобы встретиться с Монсеррат. Я страшно нервничал. Я не знал, как себя вести и что говорить. К счастью, она помогла мне чувствовать себя совершенно легко и свободно, и я обнаружил, что у нас обоих одинаковое чувство юмора. Она спросила: «Какое твое любимое число?», я ответил: «Один». Тогда она сказала: «С этого момента я буду называть тебя Мой Номер Первый!», на что я ответил: «А я тебя — Моя Примадонна!» Это было великолепно. Она всегда шутит, она чертыхается, она никогда не относится к себе серьезно. Это очень удивило и взволновало меня, потому что я-то считал, что все великие оперные певцы обязательно должны быть строгими, отчужденными и порядком грозными. Но Монсеррат была удивительна. Я сказал ей, что восхищаюсь ее пением и что у меня есть ее пластинки, и спросил, слышала ли она меня. Она ответила, что ей нравится слушать мою музыку и что в ее коллекции есть и альбомы Queen. Она даже думала, что я предложу ей исполнить рок-н-ролл, но я запротестовал: «Нет, нет, я не собираюсь заставлять тебя петь гитарные партии Брайана Мэя — вот уж чего я совсем не хочу!» Хотя она готова была попробовать это забавы ради.
Я не мог просто подойти к ней и заговорить о своем проекте, потому что такие вещи так не делаются. Я решил в музыкальной форме продемонстрировать ей, что хочу сделать, потому что очень трудно объяснять музыкальные идеи на словах. Поэтому я с Майком Мораном написал несколько вещей для ее голоса и сыграл их для нее, она сразу же ими увлеклась — так все и началось.
Я думал, мы запишем всего одну песню или дуэт, но она удивилась: «Только одну песню? Ты хочешь сделать только одну песню?», на что я ответил: «Давай посмотрим, как у нас пойдет, и если тебе понравится моя музыка…» Тогда она поинтересовалась: «Сколько обычно песен выходит на рок-альбоме?» Я ответил: «Десять». «Значит, сделаем десять». Я подумал: «Замечательно. Начинаю петь оперу. Прощай, рок-н-ролл!»
