– Я не могу, Тори.
– Почему?
Он заглянул в ее широко открытые глаза, и столько в них было растерянности, неуверенности и мольбы, что он застонал от отчаяния. Господи, помоги ему!
Отбросив все сомнения, он подхватил Викторию на руки и понес из комнаты.
– Тебя нужно укутать во что-то теплое и уложить в постель.
– Но у меня пока еще нет других готовых спален, – слабо запротестовала она.
Фред крепче прижал ее к себе.
– Вот и хорошо. Сегодня ты будешь спать в моей комнате.
В комнате Фреда было тихо и сумрачно. Все острые углы смягчались тенями. Мерцающий свет свечей падал на кровать, накрытую атласным покрывалом, делая ее единственным светлым пятном в окружающем полумраке.
Фред все еще не выпускал ее из рук, и она чувствовала себя так уютно и привычно, словно его объятия – именно то место, где ей надлежит находиться, словно они две половинки единого целого, потерявшиеся когда-то и теперь наконец нашедшие друг друга. То же самое ощущение возникло у Виктории сегодня днем, когда они занимались любовью на берегу. Интересно, он чувствует то же самое?
– Куда ты собираешься меня положить? – тихо спросила она.
– На свою кровать. Ты здорово испугалась, тебе нужно согреться и уснуть.
– А где будешь спать ты?
– Обо мне не беспокойся, где-нибудь устроюсь, вон хоть на кушетке.
Значит, он не собирается лечь вместе со мной и любить меня, с тоской подумала она. Ей так хотелось провести хотя бы эту последнюю ночь в его объятиях, но, как видно, этому не суждено сбыться. Она должна смириться с мыслью, что они никогда не будут принадлежать друг другу.
Виктория посмотрела на Фреда, вложив в этот взгляд всю свою любовь и нежность.
– Позволь, я хотя бы взгляну на твои руки.
Он медленно и осторожно опустил ее на пол, дав ей соскользнуть вниз по своему телу. Тонкая атласная сорочка с кружевным лифом не скрывала, а лишь подчеркивала соблазнительную грудь, мягкие, плавные контуры ее тела.
– Ты можешь простудиться, – хрипло прошептал он.
– Не простужусь, – последовал тихий, словно шелест листьев, шепот.
Ее тихий голос задевал какие-то давно забытые, потаенные струны в его душе. Заглянув в ее глаза, он увидел в них мерцающий отблеск пламени свечей. Он предпринимал отчаянные, титанические усилия, чтобы не послать к чертям свое благоразумие и не заняться с ней любовью.
– Не смотри на меня так, Тори, я просто пытаюсь заботиться о тебе, ничего больше, – умоляюще проговорил он, пытаясь убедить в этом скорее себя, чем ее.
