– То, о чем вы просите, невозможно, мистер Капдевила.
– Пожалуйста, зовите меня Фред, – попросил он и устремил на нее выжидающий взгляд.
Виктория тряхнула головой, откидывая волосы на спину, отметив при этом, с каким интересом он смотрит на нее. По ее телу пробежала сладкая дрожь. Она попыталась проигнорировать приятное волнение, вызванное его пристальным, по-мужски оценивающим взглядом, и собраться с мыслями.
Она ничегошеньки не знает об этом человеке. Кто он, откуда, зачем здесь? Не будет ли слишком опрометчиво позволить ему жить в доме? Но, с другой стороны, когда особняк будет отремонтирован и открыт для постояльцев, его заполнят десятки незнакомцев, о которых ей ничего не будет известно. Однако все же нельзя забывать об элементарной осторожности.
Она открыла было рот, чтобы сказать решительное «нет», когда вдруг заметила мимолетное выражение боли, мелькнувшее на его лице, после чего под смуглой кожей проступила явственная бледность. Виктория тут же вспомнила, что ей бросилась в глаза странная натянутость его походки. В тот же миг волна сочувствия затопила ее. Может, он чем-то болен?
Повинуясь безотчетному порыву, она дотронулась ладонью до его руки.
– Мистер Капдевила… Фред? Что с вами? Вы больны?
Черт бы побрал эту его проклятую слабость! Он не собирался говорить ей, но если это поможет убедить ее позволить ему поселиться в доме, что ж, так тому и быть.
– Э… да… я немного нездоров. После больницы врачи посоветовали мне уехать из Сан-Франциско и пожить где-нибудь на свежем воздухе.
Если бы не эта бледность и мимолетная гримаса боли, промелькнувшая на лице, Виктория ни за что бы не догадалась, что этого человека терзает какой-то недуг. Напротив, от него исходила какая-то притягательная сила, и при этом он как бы излучал мягкие волны, обволакивающие сознание. Воспитание не позволяло Виктории поинтересоваться, чем именно он болен, но как бы там ни было, ей стало ясно, что она не может отказать в приюте больному человеку, который нуждается в отдыхе. В самом деле, ну что ей стоит предоставить ему одну из комнат на третьем этаже в восточном крыле, где живет она сама? Возможно, она совершит ошибку, впустив в дом незнакомого человека, но, как говорил ее дедушка Маркус, лучше жалеть о том, что сделано, чем о том, что не сделано.
Она стряхнула оцепенение и вновь подняла на него изумрудно-зеленые глаза. Он улыбнулся, и его лицо вновь стало необыкновенно обаятельным.
– Ну хорошо, – согласилась Виктория. Она уже овладела собой, и ее голос не выдавал волнения, вызванного потрясающим магнетизмом этого мужчины и неким ореолом таинственности, окружавшим его. – Идемте в дом, я покажу вам комнату, в которой вы можете остановиться.
